Позже люди начали съезжать – и слишком часто, без объяснений. Официальной причиной называли «рост затрат на содержание».

Дом стал молчаливым.

Постепенно латунные люстры сменили на ледяные светодиоды, окна стали зеркальными. Лифт теперь скользил бесшумно, а его двери закрывались слишком быстро. Старые арки зашили гипсокартоном. Вместо деревянных дверей установили гладкие, золотистые, безликие панели.

С годами «Куинс Хайтс» перестал быть домом. Он стал элитным жилым комплексом – для бизнесменов, звёзд, или просто «для богатых». Слишком чистым. Слишком правильным. Но где-то внутри всё ещё жили старые жильцы. Будто всё, что было настоящим, теперь – вымысел. А прежняя жизнь – стёрта.

Марк нажал знакомую кнопку "11", почти машинально. Металлические двери сомкнулись перед ним, отражая уставшее лицо и глаза человека, который решил, что теперь в его жизни всё под контролем. Но что-то пошло не так.

Сначала – почти неощутимо. Легкий толчок, словно лифт споткнулся на ровном месте. Затем странный звук, будто глухой стук по стенке кабины. Марк нахмурился, но не придал значения. Всё это – мелочи. Наверное.

Однако шаг времени внутри этого лифта вдруг стал каким-то вязким, будто пространство вокруг начало плавиться, незаметно и коварно.

Он посмотрел на панель этажей. Кнопки размывались перед глазами. Его "11" казалось таяло, как краска под дождём. Неловкое чувство внутри – липкое, нарастающее.

– Стресс, – тихо сказал он себе. – Похоже, мне нужен отдых…

И всё-таки ему стало тяжело стоять. Будто лифт ехал не сквозь воздух, а что-то густое, вязкое, как вода или гудрон. Он присел прямо на пол – лишь бы удержаться от головокружения. Цифры на табло сменялись медленно, мучительно… 7… 8… 9… Каждая секунда казалась длиннее прежней жизни.

И вот – 10.

Лифт замер.

Механизм щёлкнул, и двери начали раскрываться.

Этаж был не его. Марк уже тянулся к панели, чтобы снова нажать «11», но цифры на кнопках были мутными, как под толстым слоем лака. Он нажал, ещё раз, снова – без толку.

Лифт не ехал.

Медленно, с внутренним сопротивлением, он вышел в коридор.

Воздух был влажным, будто в подвальном этаже. Свет приглушённым. Всё словно окутал тонкий, едва различимый туман. Ни одной души вокруг. Ни шагов, ни голосов, ни даже шума лифта в шахте.

Двери за его спиной захлопнулись.

Он обернулся.

Лифт стоял мёртвым. Погасший дисплей не показывал ни этаж, ни направление. Кнопка вызова тускло мерцала, словно звезда в мутной воде.

Марк нажал на неё один раз. Второй. Тишина.

Он посмотрел в сторону коридора. Пусто. Но когда он снова взглянул – там, в самом конце, где стены тонут в полумраке, кто-то стоял. Сначала он подумал, что это его отражение в стеклянной панели. Но стекла там не было.

Это была фигура – тонкая, будто вытянутая, с головой, чуть склонённой набок, как у куклы, чья шея сломана. Она не шевелилась. Не делала ни шага. Но всё её тело было напряжено, как перед прыжком.

Марк замер.

Он чувствовал, как внутри, под рёбрами, нарастает холод. Он будто простыл изнутри. Пальцы на кнопке задрожали.

Он медленно обернулся – и на противоположной стороне коридора стояла ещё одна. Такая же. Только выше. Её силуэт дрожал, будто его изображение пытались зафиксировать в кривом зеркале.

Он метнулся взглядом обратно – теперь их было трое.

Три тени.

Три искривлённых, полуразложившихся силуэта, вылезающих из темноты, как из-под кожи пространства.

Их головы продолжали склоняться – всё сильнее, всё неестественнее, будто шейные позвонки ломались один за другим.

Одна из фигур дёрнулась.

Вторая распалась в дым, и появилась ближе, всего в нескольких шагах.