Но когда я первой добралась до свинского убежища, из-под дров уже доносилось красноречивое чавканье.

Глафира сильно ушибла локоть, я набила для симметрии второй синяк на заднице, а Душенька поднялась в слезах и сильно прихрамывая на одну ногу.

Но это были мелочи в сравнении с судьбой нашего приворотного пирога. Он погиб страшной смертью!

Предсказание

Немного придя в себя, Глафира расшвыряла верхний слой упавшей поленницы с такой энергией, будто у неё открылось второе дыхание, и хворостиной погнала свинью в сарай.

– А чего это вы тут делаете? – над забором возникла любопытная физиономия соседского Антошки.

В него полетел кусок полена, и пацан не успел увернуться. Мы услышали, как тело шлёпнулось в снег.

– Мамань, – шмыгая носом, изрекла Душенька. – Ты его зашибла.

– Пусть не лезет… под горячую руку!

Но я не разделяла глафирыного пофигизма. Не хватало ещё убить ребёнка! До калитки было далеко, а забор невысокий и снегом присыпан – быстро перелезла и присела над неподвижно лежащим на холодном снегу Антоном.

– Эй, малый! – вроде дышит! – Ты живой? – я похлопала его по щекам, и пацанёнок открыл глаза, непонимающе моргая.

– А это чё было-то?

– С забора ты упал! – подхватила его под руку и помогла сесть. На щеке у Антошки уже проступил солидный синяк. – Давай я тебя домой отведу. Голова хоть не кружится? Не тошнит?

– Нет. А чё случилось-то?

Хорошо, что не помнит, – с парнем всё в порядке, а моим не хватало ещё неприятностей с соседями! Позвала его к нам на чай, хоть Глафира была и не в восторге от этой идеи.

Пришлось объяснять любопытному пацану, что я не ведьма, а психолог, помогаю людям находить общий язык друг с другом. Антошка тоже разговорился – выболтал по секрету, что нравится ему дочка пастуха, но признаться ей он стесняется. А еще больше боится её папашу, который зимой дома сидит и к Алёнке его близко не подпускает.

– А ты ей записочку напиши! – сдуру ляпнула я.

– Я писать не умею. – вздохнул он. – Буквы знаю, а вот с царапалками этими не дружу.

– Вы, поди, на берёзовой коре пишете? – порывшись в боковом кармане сумочки, я вытащила ежедневник и запасную ручку. – Давай попробуем на бумаге!

Из обложки блокнота вдруг вывалились несколько моих ярких флаеров.

– Что это? – изумлённо прошептал паренёк. – Волшебство?

– А, нет! Это вроде объявлений на столбах – пишешь, какие ты оказываешь услуги, а люди читают и звонят… В смысле знают, к кому обращаться.

– А эти руны?

– Это цифры! Не обращай внимания! – я вырвала пару листков. – Вот тебе шариковая царапалка – садись и перерисуй буквы. Только красиво!

Вся семейка собралась за спиной у сопящего пацанёнка смотреть, как он выводит на листке кривые буковки.

Минут через десять на бумаге красовалась надпись «ОПЫТНЫИ ПСИХОДОГ ПОМОЖЕТТ».

– Антон, ну ты же видишь линейки! Прямо по ним рисуй, не стесняйся! Давай покажу!

Я добавила ниже строчку «НЕСЧАСТНЫМ СКАЗОЧНЫМ ЖИТЕЛЯМ». Не особо каллиграфично, но довольно ровно получилось.

Марфуша, Глафира и Яким воззрились на меня, как на какого-нибудь Копперфильда, который вынул из рукава Статую Свободы. Давно пора было перекусить, а всё внимание переключилось на наш кружок ликбеза.

– Вот что, Антон, мы хозяев от дел отвлекаем. Ты забирай ещё два листочка и иди дома тренируйся, пока светло. Буквы рисуй, пока ровные не станут. Потом принесёшь покажешь! Флаер можешь взять.

– Я тоже хочу фраер. – буркнула Душенька.

После ухода Антошки мои сразу разбежались по делам: Яким ушёл забор латать, а Глафира полезла в подпол проводить ревизию запасов. Вскоре на полу посреди комнаты появились жбан варенья и кадка с солёными огурцами.