– Сказал, что пару часов! – с наигранным весельем ответил отец и живо добавил, почувствовав, как вскипела дочь: – Это же сущая ерунда по сравнению с тем, сколько мы уже проехали!

Хмурый, плотно сбитый человек ждал их около машины. «Буханка», как он её назвал, послушно зарычала, когда он захлопнул дверь в кабину. Настя села на длинное сидение и прислонилась головой к стеклу, но совсем скоро ей пришлось отказаться от этого – дороги в Захаровку были настолько крутыми, что девушка ещё в начале пути отбила себе лоб.

– Никогда вам этого не прощу, – прошептала она, не в силах сдержать накатившую ярость.

– Что ты говоришь? – не расслышала Кристина Михайловна и нежно погладила дочку по щеке.

– Ничего!

Настя улеглась на колени матери и, пытаясь отвязаться от неприятного запаха земли и металла, посмотрела в окно. Уазик ехал сквозь густой лес, и кончики деревьев находились так высоко над землей, что в какой-то миг показалось – машина проезжает в очень глубоком рве. Как в этой деревне кто-то может жить? Как туда вообще добираются? Так далеко от города, от больниц, от магазинов! Неужели там у них есть хоть что-то человеческое? Вряд ли. Только глушь, тьма, дикие звери... Мысли Насти постепенно потекли прочь, смешались с темнотой вечера и мягкостью коленей матери. Стволы деревьев безостановочно мелькали и вскоре слились в единый ребристый поток, как вдруг нечто странное отчетливо проявилось в их глубине. Девушка перестала дышать и присмотрелась – да, где-то там, в нескольких метрах от них, в самой чаще бежал мужчина. Но как он мог двигаться с такой большой скоростью?!

Сердце Насти испуганно забилось, и она вскочила.

– Тише, доченька, задремала? – встревожилась мама.

– Да, наверное, – согласилась девушка. Она почувствовала, как слипаются глаза, и, после тщательного осмотра окна убедилась – в лесу никого не было.

– Вот мы и подъезжаем, – пробубнил через два часа водитель, и семья, не сговариваясь, повернулась назад – посмотреть в лобовое стекло.

– Но ведь там ничего нет, – сказала Настя.

– Есть-есть, – уверенно сообщил мужчина, – вы просто пока не видите.

И действительно, совсем скоро они въехали на сельскую дорогу, немногим лучшую, чем дорога лесная, и уазик резковато остановился. Настя почувствовала себя вещью, с которой не очень-то хорошо обращались, пока несли в пустом металлическом ящике.

– Спасибо вам, – искренне поблагодарил отец и протянул свернутые купюры.

– До свидания, – попрощался водитель, и уазик не слишком уверенно развернулся на ухабистой границе леса.

Настя шокировано оглядела начало деревни. Повсюду темнели безобразные в ночи дома, искривленные крыши, разинутые пасти покосившихся сараев и пристроек. В невесомом, почти не существующем звёздном свете всё казалось изуродованным, принадлежащим страшным чудовищам.

– И где наш дом? – вывела из оцепенения родителей Настя.

– Он там, – сказал отец и, пошатываясь и спотыкаясь о невидимые камни, направился вперёд.

– Ты хотя бы знаешь, куда идти?

– Мне сказали, это где-то в центре деревни. Дом номер пять.

– Кто сказал?

– Андрей Петрович, собственник дома. Я нашёл его объявление в интернете.

– А он предупредил тебя, что здесь нет фонарей? – язвительным, но всё же тревожным голосом продолжала дочь.

– Мне и в голову не пришло спросить про это. Он сказал, когда-то это была развитая советская деревушка.

– А ключи тебе кто-нибудь передаст? Или мы в форточку полезем?

– Он уже давно прислал их почтой...

– Надо же, он умеет почтой пользоваться. А фото дома ты хотя бы видел?

– Старое, ещё с советских времён.

– Круто. Хорошо, что он тебе ещё не предоставил карту мезозойской эры! Тогда воздух был ещё чище!