Очерёдность
Эта очередь – самая длинная очередь времени,
В ней стоят все по-разному, просто иным невдомёк,
Что оно, в основном, невиновных молотит по темени.
Нескончаем их горестный и непрерывный поток.
И под реквием слёз, как под эхо иного сказания
Тени тихо скользят вдоль заброшенных людом дорог.
Им не вычерпать горе горстями, увы, из сознания,
Несовместны убийство, стукачество, подлость – и Бог.
Как живётся вам, черти, в «раю», что устроен по-старому?
Только вышки пока на ремонте, но это – пока.
«Рай» ваш страшен кровавый, он полон такими кошмарами,
Что покажется даром небес гробовая доска!
Не скучайте, вам можно сегодня немного расслабиться,
Написать пару виршиков радостных, родине в масть…
Ну же, родина-джокер, пора бы пошире осклабиться
И от уха до уха раскрыть свою злобную пасть.
Видишь очередь, родина? Жар твой ей боком неистовый,
Но стоят и не морщатся, хоть собрались на убой…
Было дело, недавно здесь кто-то негромко попискивал,
Да ретивых отправила родина в ад на покой.
Младенец бытия
Голосит петух лужёной глоткой,
Что ему рождение иль смерть.
И каменно-гостевой походкой
Время вновь раскачивает твердь.
Не поймать рукой рукопожатье,
Не объять годов его – двумя…
Вот оно светает. Из кровати
Я смотрю – младенец бытия.
Коротко ли грешное заклятье
От всевластья радужного дня?
Только люди ни черта не братья,
Нет любимых братьев у меня!
Пыжится и тужится столетье,
Как в чужом курятнике петух…
Лишь боюсь в неволе умереть я,
Потеряв и зрение, и слух.
Дыхание ночи
Ночь приблизила дыханье
С ароматом хризантем,
Тьмы холодное касанье,
Тлена лиственного плен.
Как мне выбраться на волю,
Лунный морок превозмочь?
Ветер бесится на поле,
Серебро вплетая в ночь.
Перекат речной неспящий
Брызжет звёздами на луг,
Моет пенно и звеняще
Утонувший лунный круг.
Тени резки и тревожны,
И, спустившись с горных круч,
Осень с робостью острожной
Ловит в сети лунный луч.
И полночное крещендо
Светоносных паутин,
Словно древняя легенда,
Из её сквозит глубин.
На фоне заката
На фоне заката запел зимородок:
Хрустальное горлышко, звонкая трель…
А вечер прохладен, прозрачен и кроток,
До снежности зимней – лишь пара недель.
Под пологом леса утихло броженье,
Потоки воздушные чутко-нежны,
И западный ветер в неслышном скольженье
Касается елей под ликом луны.
На позднюю осень надёжа плохая,
Нетвёрдою поступью время вразброд
Под сенью небесной по листьям ступает,
Но, кажется, что никуда не идёт.
И знобкою дрожью рассыпались росы
По иглам и травам, по палой листве…
Нет с осени поздней ни взяток, ни спроса,
Она так давно поселилась во мне!
Вахтовики
Вахтовики, старатели на зоне,
Кремлёвских «башен» жадная орда,
Над всеми ними банщик – вор в законе,
В кровавой бане – банная страда.
Вовсю идёт предсмертная помывка,
У старых шаек отвалилось дно…
Вновь главаря латунная отливка
Грядёт плечисто, с прежней заодно.
Над площадью витает дух рутинный,
Палач, осклабясь, пробует топор.
И ждёт народ с покорностью скотины,
И слушает сонливо пошлый вздор.
Вахтовики давно деньгу упёрли,
Лишь добирают крохи под шумок…
На родине допрежь активно мёрли,
Теперь и вовсе повелел сам «бог».
Не улюлюкай, вечность, это данность.
Назад – в болото – скрепная гульба.
Коль выбрали на царствие бездарность,
То расчленёнка царствия – судьба.
Под этим небом вряд ли что-то станет
Из ряда вон, но, может, повезёт,
И вылезет из ада новый Сталин
Под старый гимн, и головы снесёт.
Осенний аромат
Осенний аромат – настой полынный.
Кружит, ветрами сорвана, листва,
И привкус декабря, айвово-хинный,
Рождает в мыслях горькие слова.
Сильнее всепланетных гравитаций
Меня к себе притягивает власть
Земных стихий, и с ними мне расстаться, —