Ласковым сумраком, запахом трав,
И паучок, на подушку упав,
Прясть начинает бездельные сны.
Мысли бегут от меня, неясны.
За чередою осенних ночей
Холод крадётся к избушке моей…
И стало утро
Утро купает в тумане дома,
Возят цыгане в тележках дрова.
Звуками горло полощет петух,
Горлицы криками мучают слух.
Ветер чуть слышно листвой шелестит,
Капля росы, как огниво, горит.
Гуси проснулись, идут, гогоча,
Леса на горке сияет парча.
Быстрые горные стынут ключи,
Вечность незримую пряжу сучит…
Боже, будь милостив к миру сему,
Я от Тебя всё, что будет, приму!
Ночной город
Жемчужница небес открыла створы,
Рассыпался алмазный чистый свет
Под куполом, чуть видны стали горы,
И месяц, тонкой скобкою воздет,
На острия нанизывая полночь,
Торжественно над городом поплыл,
И воздуха разреженную горечь
Фонарный вавилон позолотил.
А тени крались в улицах бесшумных,
Как прошлого забытые слова,
И ветер, обыватель мест подлунных,
Во тьме с лебяжьей нежностью сновал…
В стране зверей
В стране зверей виновно не зверьё,
А кто попался под руку и лапу.
Гуляет разномастное ворьё,
Таскает человечину с нахрапом.
Чего глядите, мало вам борща?
А зверь и вовсе здесь не травоядный.
Не дай ему, терпила, отощать,
Пусть для тебя такая жизнь накладна.
А ну-ка, сядь, петицию зверью
Строчи с поклоном, пусть не жрёт от пуза.
Глядь, пожалеет он твою родню
И перейдёт на хлеб и кукурузу?
На горах
Где в складках гор запуталось пространство,
Хмельное от осеннего тепла,
Ткёт кружевное с золотом убранство
Лесная тишь. Небесного стекла
Эмалевая выцвела поверхность,
Ослепнув в неоглядной вышине,
Где ладанная облачная терпкость
Молочной мглой разлита в полынье,
А по краям то розовеет утро,
То жаром пышет огненный закат…
И горы вековечно и премудро
На мир людей внимательно глядят.
И кажется, из этой первобытной
И золотой осенней пустоты
Возникнет мощь мелодии забытой,
И вновь проступят Божие черты.
Волхов
И Малюта молился Богу,
Столбенея у Царских врат.
Жизнь идёт к одному итогу,
Царь, монах ты или солдат.
Волхов помнит свой бег кровавый
От царёвых лихих щедрот,
При опричнине есть забава —
Выжимать из народа пот.
Ловчей птицей летает слава
Впереди вороных коней.
Ну-тко, кто тут имеет право?
Наше право стократ правей.
И собачьих голов оскалы,
По-над Русью разжав клыки,
Гонят русских через подвалы,
Где Малюта брал за грудки.
Злоба тенью дворцовой висла, —
У опричников власть крепка.
Неужели народу кисло?
Да пошумливают слегка…
От Москвы одни головёшки,
Словно кара небес за кровь…
А кромешники в тьме кромешной
На Руси воскресают вновь.
Свято место не будет пусто,
Время жизни не пустишь вспять.
Колея – это то же русло.
Волхов тоже умеет ждать…
Голос неба
Как звука чистого пленяет тонкий слух
Волшебная, не узнанная нота!
А утра ветреного ясный воздух сух,
И вновь ветвей осенняя ломота
Рисуется в саду безлиственным штрихом,
Пронзает желтизну копьём зелёным юкка,
И солнечная зернь, раскручена волчком,
Рождает в вышине великолепье звука.
*
Голос звонкий, голос неба серебристо-золотой…
Запах мёда, запах хлеба в светлой горнице пустой.
Заоконный луч струится, как неведомый родник,
Под застрехой плачет птица, на стене – знакомый лик.
Я – за пазухой у века, много ль мне ещё щедрот!
Трудно встретить человека, где прощенье не живёт.
Из колодца мирозданья я смотрю, ослепши, вдаль.
Словно первое свиданье, мне, Господь, прощенье дай!
Радость сердца песней длится, расчирикалась душа…
Дождь кропит святой водицей, осень шествует, спеша.
Предчувствие
Равнодушно сияют звёзды,
Не мигая, глядит судьба.
Мне за славой пускаться поздно,
Я для славы своей груба.
Не звенит у меня в карманах
Горсть презренного серебра,
Состою не в почтенных дамах,