О преданности сестры Екатерины отцу Антонию она писала в июне 1856 года так: «Сестра Ек. А. не заезжала ко мне, да и Бог с нею. Передать же ей Ваши слова, „что она как овечка без пастыря пасется“, не знаю, как бы не огорчилась она, ибо она сейчас ответит мне, что она желает быть пасома Вами, желает в свою любимую Оптину Пустынь, а в монастырь не хочет. И конечно трудно ей идти в общежительный монастырь с таким плохим здоровьем, например, к нам. Матушка не может ее принять на одно со мною положение, ибо этим она вооружит против себя почти всю обитель. Всем известно, что Матушка и за меня претерпела, а сестра очень слаба. А разно нам быть, это будет очень нам чувствительно. К тому же она хочет Вами одним руководствоваться, да и умно поступает, ибо она ни к кому никакой веры не имеет, как к Вам. Я ей ни слова об этом не говорила, сама возраст имать, а Вам сообщаю свои мысли»^>46.

В феврале 1859 года (за полгода до кончины сестры) инокиня Мария писала беспокойные письма из Зосимовой пустыни к отцу Антонию: «Страдания сестры моей во время ее менее суточного пребывания у меня (хотя я и ожидала ее видеть в таком положении) произвели на меня такое впечатление, что я слегла в постель, проводивши ее. Остается мне ей одного пожелать, чтобы Господь за Ваши Святые молитвы даровал ей по милости Своей кончину христианскую». И через месяц: «Теперь я в сильном нахожусь беспокойстве в рассуждении бедной сестры моей. Дорога испортилась, реки опасны. Хотя доктор позамазал(?) ее болезнь, но плохо ее положение. Кровь горлом пошла. Я измучилась, думавши о ней. Господа ради, Батюшка мой, прошу Вас, если она по приезде к Вам не в силах будет писать сама, то прикажите кому-либо известить меня о ней»^>47.

Год спустя после смерти Екатерины отец Антоний писал её сестре в Зосимову пустынь: «Е.А. молится за всех нас, ибо – жива душа ее. Некоторые из числа братии нашей, а также и из посторонних лиц видели сестрицу вашу во сне в приятном виде. И я в светлый день Пасхи видел ее во сне как наяву, во святом храме во время службы, в необыкновенной одежде златотканой, с распущенными власами, с золотым кадилом в руках, кадящею всех. Кадило с фимиамом означает молитвы, приносимые ею ко Господу за всех. Вот какова ныне ваша возлюбленная Катенька, которая и об нашем спасении молится ныне Богу!»^>48.

После кончины игумена Антония духовное руководство над монахиней Марией (Поливановой) взял на себя оптинский старец Амвросий (Гренков). По его благословению она была пострижена в схиму 4 июня 1874 года. Ниже приведена часть писем преподобного Амвросия к монахине Марии (Поливановой). В письме к ней 1877 года есть такое замечание преподобного Амвросия: «Отношение твоей сестры м. Евфросинии к покойному отцу Игумену Антонию доселе для многих служит назидательным примером; и действительно это отношение видимо казалось для всех самым искренним и полным, хотя внутренно сестра твоя и испытывала многие скорби и огорчения; и это отчасти и потому, что послушание и отсечение своей воли уподоблены Св. Лествичником мученичеству; мученичество же без скорбей и болезней не бывает, по причине искушений вражиих, непосредственно и через других. Повторю, что люди назидались тем, что видели».

Кроме упомянутой семьи Поливановых, весьма заметны и в Оптиной и в Малоярославце были благодеяния семьи Загрязских[20], из дворян Боровской округи. Мать семейства Надежда Петровна «выстроила и украсила два великолепных храма». Она скончалась 15 марта 1852 года