О болезненном состоянии Вашем сердечно сожалею я и прошу Господа даровать Вам скорое исцеление. Сон Ваш – о разматывании ниток и о питии воды – отчасти справедлив, т. е. общее имеем мы совещание с Вами, как выпутаться от суеты сует; и питие воды означает благодать очистительную грехов, которая совершена была над Вами при таинстве исповедания. А прочие сновидения: мясоедение, папиросы и иные гнусные представления бывают от врага, для того чтобы занять ум Ваш мечтою.

Весьма благо, что Вы ранее обыкновенного встаете, а для сего ранее прежнего должно и ложиться, дабы не чувствовать расслабления. Приятно Богу и воздержание Ваше, но чтобы не выставить себя перед другими постящеюся, то говорите любопытствующим, что Вы почувствовали к рыбе какую-то антипатию, но в Праздник Благовещения и Вербное Воскресение употребите оную; а о курочках скажите, что в пост опасаетесь употреблять их, дабы они не пожаловались Богу на меня, что их зарежут для меня; а с первого дня Св. Пасхи все предлагаемое Вам употребляйте во славу Божию, кроме среды и пятка. Теперь в утешение Ваше остается одна собачка, но и ту ради Христа оставьте, чтобы сердце Ваше ни к чему не было привязано кроме Бога.

Справедливо говорите Вы, что теперь у Вас весьма много работы и умственной и физической, которые приводят Вас в бессилие. То же самое и я в последний год при отбытии от суеты сует чувствовал, ибо было от всех скрывать о своем намерении, т. е. хитрить (обманывать, лгать) и наружно оказывать себя несколько рассеянным. Так я едва до чахотки себя не довел, абы кто два месяца не видел, тот и не узнавал. Но когда достиг я своей цели, то не только здоровье возвратилось, но еще и усугубилось. А посему и не опасайтесь своего бессилия, ибо Господь крепость людям своим (сам?) дает, и Господь миром (т. е. спокойствием душевным) бла[гословит?] люди своя. А мысленный голос, будто слышанный Вами: «Не верь ему, он.(?). дет и обманет тебя, и ты останешься самая несчастная», – есть голос вражий с(?) ввергнуть Вас в неверие. Но я отдаю Вам себя на суд Вашей совести, что я [никаких] корыстолюбивых видов не имею в Вас и ничем – ни делом, ни словом – не(?) к себе, и ничего не имею в себе, чем бы мог привлечь, ибо по душе(?) и потому нищ есмь и убог. А влечение это ко мне собственно Ваше или внушено Вам от благодати за Вашу пользу.

А я напомню Вам только то, что намерение Отца Архимандрита, чтоб прекратить посещение дам по келлиям[18] братии, не прекращается, а усиливается. По сему случаю и Варваре Викентьевне строится келлия или домик в Козельске на монастырской земле, куда и переедет она к осени, и будут ее оттуда привозить в обитель к обедне и по праздникам, или как ей самой пожелается. А посему и Вы после праздника Пасхи, если вздумаете приехать в обитель, то прежде прошу пожаловать налегке, а иначе что за отрада будет Вам жить при обители и не посещать меня? А мне хотя и можно бывать у Вас, но Вы можете судить, легко ли. А о гостиницах или презентах Ваших – для меня, для о. Феоктиста, для о. Димитрия и проч. – нисколько не озабочивайтесь. Некоторые посетители жалуют гостиннику за труды по гривеннику, а некоторые по двугривенному, и еще чайку оставляют по щепоточке – раза на два напиться, но он и сим доволен. А о. Димитрию и вовсе никто ничего не дает. А посему усердия Вашего довольно и прежнего без добавления, о чем я и лично Вам объясню.

О жалком конце Вашей ключницы лично переговорим. О памятнике для отца Савватия моего я докладывал О. Арх[имандриту]. Сначала он отрек было, а напоследок согласился, который можно здесь отлить на чугунном заводе и будет стоить рублей 50 или 60 серебром, судя по весу. А для решетки нет места, да и не нужна она. А посему пришлите или привезите рисуночек на памятник этот, и тогда по оному закажем отлить. А деньги не теперь, а после.