Лань наклонилась к олененку и несколько раз лизнула его спинку и голову между ушами. А потом, выпрямившись, вновь посмотрела на меня и сказала:

– Хорошо. Раз твое стремление спасти отца так сильно, что привело тебя в эту рощу, я дам тебе мое молоко. Но не больше, чем один къыр-къыр53.

Меня захлестнула волна радости. То, ради чего я покинула дом и проделала весь этот путь, наконец-то оказалось так близко. Теперь-то все точно будет хорошо. Молоко волшебной лани исцелит отца, и все будет, как прежде.

Из этого восторженного состояния меня вывел раздраженный голос лани. Ее маленький хвостик раздраженно подрагивал, и она смотрела на меня как будто исподлобья.

– Чего стоишь? Или ты думаешь я сама подою себя?

Я остолбенела. Я не задумывалась о том, как именно я получу молоко лани. Мне и в голову не приходило, что придется подоить волшебное существо. С благоговением я опустилась на колени перед благородным животным. Лань повернулась ко мне боком, позволяя достать до аккуратного вымени, скрытого между задними ногами. Оно оказалось куда меньше, чем у коров или коз, которых мне приходилось доить. Я отстегнула от пояса флягу и, используя остатки воды, омыла сперва вымя, а затем свои ладони. Я знала, что легко смогу найти воду в горах, и ни секунды не сомневалась, опорожняя флягу, чтобы заполнить ее чудотворным молоком.

Я осторожно взялась за один из сосков и сжала кулак.

– Осторожнее, – прикрикнула на меня лань, поворачивая ко мне голову, – что вас, человеческих девушек, уже совсем не учат доить правильно?

Я смутилась и, убрав пока руки подальше от нежного вымени, постаралась вспомнить, чему меня когда-то учила Хуж. Дойка животных была для меня не более чем развлечением, детской забавой, чтобы разнообразить занятия, подобающие гуащэ, и едва ли у меня это когда-то хорошо получалось. Просто животные на нашем дворе не могли отругать меня, как волшебная лань.

Олененок подошел с другой стороны от матери и с любопытством просунул голову к вымени. Я забеспокоилась, что он начнет сосать молоко и помешает мне получить его, но вместо этого малыш просто облизал торчащие соски, будто желая помочь мне. Теперь мои руки лучше скользили, и я смогла осторожно и нежно взяться за один из сосков и, аккуратно сдавливая его, пустить во фляжку первое молоко. Оно пахло подобно овечьему, но немного слаще, и казалось таким же вязким.

– Так-то лучше, – раздался у меня прямо над ухом звонкий голос лани, – не сбавляй темпа, а то провозишься весь день.

Я послушно продолжила дойку, и постепенно мои пальцы начали двигаться увереннее и быстрее. Небольшая фляжка наполнилась совсем быстро, и я поспешила остановиться. Стряхнув остатки молока с рук, я закрыла флягу и, не вставая, поклонилась лани.

– Спасибо тебе, благородная лань, я не забуду твой дар.

– Смотри не изведи его попусту.

С этими словами лань отвернулась от меня и, высоко поднимая ноги, зашагала прочь. Маленький олененок чуть задержался, посмотрел на меня любопытными черными глазками и неожиданно лизнул мою еще пахнущую молоком руку. Прежде, чем я успела как-то отреагировать, малыш отскочил, будто испугавшись, и со всех ног побежал за матерью. Мне оставалось только наблюдать, как они уходят. На опушке леса лань остановилась, обернулась ко мне, но ничего не сказала. Через секунду она уже скрылась среди деревьев.

Я медленно, пребывая в каком-то странном благоговении, поднялась с колен и задрала голову к небу. На его поверхности не было ни облачка, ни изъяна, только бесконечная голубая гладь. Вдруг на небе появилась черная точка, будто клякса – огромный орел, паря кругами, спускался вниз с горных вершин. Хорошее ли это было предзнаменование или худое? Орлы – благородные птицы, но многие из них, как великий Ан-Ак