Буроватая, стройная, даже изящная, с тёмным «ожерельем» на грудке, с белёсым, а не синим горлом, с заметными рыжими перьями в хвосте. Я решил, что это был молодой, прошлого года «выпуска», ещё не получивший настоящую «мущинскую» окраску варакушка-самец. По всему видать, несчастливый – остался весной без подружки. И, расстроенный, постанывал, теряя голос прежде своих женатых сородичей. А что поделаешь, коли петь некому. Самки варакушки – дамы разборчивые, выбирают самых нарядных, самых сладкопевцев, не каждому везёт в многотрудном деле продолжения птичьего рода. Потому и песня в горле застыла.

Ясколка

Послушав этот сиротско-жалостливый шлягер, я проникся сочувствием к стенающему отроку и засвистел ему свои обычные вариации на темы птичьих мелодий. Он сидел довольно долго и внимательно слушал, слегка наклонив голову, напоминая неопытного, всем ещё доверяющего первоклассника. Приободрился. Наконец, поняв для себя всё, что нужно, птица слетела в густые заросли. Душа моя ликовала: я провёл настоящий мастер-класс для юного представителя рода соловьёв! Орнитология действовала всё более возбуждающе.

Я уже привык каждую встречу с пернатыми (а все они были для меня интересны чем-то своим) украшать собственными фантазиями, переводить пересвисты с ними на язык человеческий, но как же я в этом случае ошибся в своих выдумках! Рассмотрев на досуге фото «молодого самца», полистав интернетовские скрижали о варакушках, понял, что со мной общалась самка варакушки, взрослая умная птица, которая хоть прежде и не показывалась мне на глаза, но слышала наши дуэты с самцом и хорошо меня уже знала. Моя карьера варакушкиного педагога завершилась, не успев начаться. Весеннее фото молодого самца не состоялось. Да и о чём вещала мне обычно молчаливая самка, я не понял и вникнуть в её слова по неопытности не постарался.

Гнездятся варакушки обычно в одном и том же месте, и я подозреваю, что ко мне прилетают одни и те же птицы, особенно крепка эта догадка по отношению к самке. У нас сложился некий трогательный ритуал: обычно непубличная, она каждую весну и каждую осень приходит ко мне как бы на официальный приём, подлетает совсем близко, неспешно прогуливается на открытом пространстве подле меня, фотографируется, свидетельствует своё весеннее прибытие или сообщает о скором отлёте на зимовку.

Ответственная хранительница очага

Больше всего из встреч со слабым варакушкиным полом запомнилось свидание, случившееся во время выкармливания очередного потомства. Варакушки неплохо прячут свои гнёзда в траве и ведут себя около гнезда осторожно; во всяком случае, если гнёзда коноплянок я находил и фотографировал довольно часто, то домик варакушек был от меня сокрыт в течение нескольких лет их гнездования на моём участке. А снять гнездо с птенцами очень хотелось, и однажды они прокололись, заселившись в малине. Весна и лето тогда выдались дождливые, трава поднялась повсеместно, полоть её я не успевал, вот мои жильцы и решили, что малинник самое то, что нужно. Разросся он около кое-как сотворённого из шестимиллиметровой проволоки соседского забора, и заботливые родители, прежде чем нырнуть к лукошку с птенцами, по очереди присаживались на проволочины оглядеться и прислушаться. Полный клюв букашек выдавал их намерения, и (о, счастье!) первое фото потомства шведских соловьёв в оренбургском саду состоялось. Птенцы были уже опушённые, угадывалась характерная для них пестристость оперения; желание сохранить инкогнито превалировало: головы струсивших птенчиков спрятались глубоко между маленькими телами.