Коноплянки питаются в основном растительной пищей и реже, чем насекомоядные птицы, кормят свои выводки. Нужно время, чтобы набрать семена и подождать, когда они пройдут первичную обработку в птичьем зобу.

«Тройняшки» в гнезде коноплянок

Выждав, когда очередная птаха, покормив потомство, вылетела из барбарисового убежища, я заглянул в гнездо, которое мне показалось чистеньким и уютным. Лоток заботливо выстлан толстым слоем мягкого пуха. На белой подстилке лежали два существа с огромными глазами (показалось, что это типичные гуманоиды) и одно голубоватое «космическое» яичко. Это всё, на что хватило последних августовских птичьих силёнок. Обычная норма – ближе к шести. На отдельных участках юного тела росли неряшливые пучки сероватого пуха. Вели себя гости родимой планеты вполне по-земному: на мой лёгкий свист с готовностью раскрывали жёлтые прожорливые клювики, думая, что это мамочка принесла вкусненькие семена одуванчика или сурепки. Они ещё не научились различать свист фотографа и призывный зов настоящих кормильцев, но совсем скоро при малейшей опасности будут затаиваться, изображая совершенно неживых гуманоидов.

Я долго не решался посетить колючее убежище молодых реполовов, а когда через несколько дней заглянул, чтобы рассмотреть гнездо, в зарослях встретил слётка, которого сначала не заметил, но он сам выдал себя, когда, испугавшись моей руки, перескочил внутри куста с одной веточки на другую и скрылся в неизвестном направлении. Фотосъёмка не состоялась.

Опушённые «гуманоиды»

Но эта неприятность только раззадорила, в моей голове возникла задача – сделать фотолетопись взросления птичьего выводка. Впоследствии выяснилось, что коноплянки и варакушки, первенцы начавшей складываться у меня фотоколлекции пернатых, не бросили меня, а селились в кустах моего сада на протяжении многих лет, чем и способствовали составлению задуманной фотолетописи. В разные годы я с великой осторожностью снял несколько гнёзд коноплянок с птенцами разного возраста. Первые два снимка птенцов удалось получить в августе, гнездо было построено среди веточек крупной шаровидной туи. Фотографии сделаны с интервалом в три дня. На первой птенцы ни в какую не хотели сознаваться, что они самые настоящие коноплянки, спрятали клювики среди начавших покрываться пухом тел своих братцев, затаили дыхание. На втором фото крылья малышек уже обрели стержни будущих маховых перьев. И поглядывали они на фотографа через щель приоткрытого века с заметным подозрением. Взросленькие. Инстинкт затаивания в обоих случаях работал безотказно. Сколько я ни посвистывал, ни уговаривал ласково, – мол, ваша мама пришла, молочка принесла – никто не пошевелился, ротик не расхлебенил.

Уже не «гуманоиды»

Третий снимок со слётками вполне оправдывает своё сентиментальное название «Последняя минутка в родимом гнезде». Всё произошло в разросшемся кусте пирамидального можжевельника. Я выследил птичье убежище, но с фотографией на долгую память не спешил, поджидая, когда птенцы оперятся. Когда, наконец, собрался, то, раздвинув колючие ветви, увидел гнёздышко, а в нём двух насторожившихся птенцов. Оказывается, шёл выход из гнезда подросших птичек, и, к моему счастью, в гнезде задержались двое последних его обитателей – оперённых, но не обретших решительность для встречи с неизвестностью загнездового мира. Несколько снимков успели запечатлеться в памяти камеры, после чего один из птенцов решил, что он уже совершил всё возможное в интересах моей фотогалереи молодых пернатых, что дальше терпеть щелчки камеры просто невыносимо. Взлетел и удрал в соседский вишарник. Второй предпочёл затаиваться. Я покинул съёмочную площадку, а вернувшись на следующий день, застал уже только пустую плетёную чашечку. Очередное поколение реполовов вышло в свет.