Вдруг две коноплянки взлетели с моего участка и с бесстрашием дагомейских амазонок бросились наперерез кровавому визитёру. Залетая с разных сторон, начали атаку, стремительно и очень решительно угрожая противнику. Несравнимо более крупная птица вынуждена была реагировать на агрессивное поведение отчаянных крошек, а когда с уличных проводов, заметив неравное сражение, сорвались им на помощь ещё несколько крылатых бойцов, хищник нехотя отвернул и, сохраняя видимость достоинства, полетел дальше, обогнув гнездовую территорию. Птицы без промедления, с риском для собственной жизни, пришли на помощь своим товарищам в опасную минуту. Действия двух коноплянок ещё можно объяснить инстинктом защиты потомства, но порыв остальных, не обременённых малыми птенцами, мне кажется, больше напоминает сознательные согласованные действия. Для таких случаев и отрабатываются в стаях навыки группового взаимодействия.

Начало осени получилось под стать необычно мокрому лету, что для наших мест редкость. Сентябрь, а зачастую и большая часть октября балуют бархатным погодным характером со всеми атрибутами бабьего лета: и почти полное безветрие, и плывущая в солнечных лучах паутинка, и величественное кружение разноцветной облетающей листвы, лёгкой, с запахом сухости и увядания. Всё это, как молитва, несёт в душу покой и смирение.

Но и у дождливой погоды, как у медали, есть оборотная сторона – грибов в пойменных лесах, в лесополосах хоть косой коси, с одного овражка можно набить багажник автомобиля. Получается не сбор грибов удовольствия ради, а добровольная индустриальная повинность, ибо переработать массу грибов – труд немалый.

По ощущениям, ненастье должно было затянуться. Я решил загрузить в машину наспех собранный урожай и, не дожидаясь, когда дороги развезёт, вернуться в город. Но, к счастью, небо с наветренной стороны просветлело. Довольно сильный ветер обещал, что погода одумается, вернётся в лоно прогноза метеоцентра. И я рискнул остаться. Никаких намёков на обитаемость воздушного пространства над садом не было. Птицы разлетались: кто на юга, кто в турне по окрестным лугам да полям.

Пришлось заняться уборкой сада, приготовлениями к зиме. Небосвод постепенно очистился. Первой садовую навигацию открыла сорока, потом я заметил стайку, разместившуюся в вишарнике, и решил её сфотографировать, но подпустили меня на расстояние приличного фотовыстрела только две пичуги, остальные, отыграв привычную флейтовую композицию, сорвались в очередной тренировочный облёт территории. Осталась моя любимая пара коноплянок. Смотреть на них было больно. Птицы линяли и, видимо, чувствовали себя неважно. Самец с взъерошенным пухом на груди и животе сидел прямо, почти без движений, нахохлившись, отчего голова сделалась маленькой, а грудь, наоборот, неестественно великой, и напоминал глубокого старика, этакого грузного и угловатого Жана Габена последних лет жизни.

Самочка хоть и была совершенно растрёпанная, но выглядела вполне бодрой. Они по-прежнему держались вместе. Грусть моя усугублялась тем, что я понимал: следующим нашим рандеву случиться не суждено. Скоро линька завершится, и отличить моих квартирантов от прочих их родственников будет невозможно.

Я сочувствовал коноплянкам, но никто вокруг не замечал их затруднений: переболеют и поправятся, обычное дело. Казалось, что осеннее солнце искрилось золотистыми звёздочками в цветах лапчатки кустарниковой, которая в очередной раз за лето накинула на себя роскошную мантилью, расшитую яркими чистыми соцветиями. Из всех декоративных кустарников она, пожалуй, самая цветущая. Мне почему-то никак не удаётся посчитать, сколько раз за лето она покрывается золотистым убором. Но нужно соблюдать условие: обязательно обрывать отцветшие соцветия, чтобы растение не тратило силы на семена.