Жена, выслушав, нахмурилась:

– Он мне не нравится. Но без дояра не обойтись – оставим.

Хозяин припомнил: это тот самый Ханаэ, чудак, о котором ходили слухи. Говорили, то ли он невменяем, то ли просто несчастен. Кочевал по молочным фермам.

– Ладно, – решил хозяин. – Если встает вовремя и доит хорошо, попробуем. Не сработаемся – выгоним.

Жена неохотно согласилась.

Во дворе мычали коровы – их только что разделили с телятами. Выгнанные после нескольких дней в стойле, они резвились на просторе.

Но жена, озабоченная стиркой, не замечала ни влажной свежести сада, ни цветка лотоса.

– Ну, я пошла, – бросила она и вышла за калитку.

Настало время дневного доения. Служанка разбудила работников. Жена велела Ханадзё приготовиться. Двое других погнали коров с выпаса. Топот копыт по деревянному настилу смешивался с мычанием. Хозяин тоже вышел в коровник.

Ханаэ оказался не таким, как ожидалось. Вместо неряшливого бродяги перед хозяином стоял опрятный мужчина: коротко стриженные волосы, аккуратная бородка, жилет поверх брюк. Рукава белой рубахи закатаны, фартук из белого хлопка – все чисто, рабочее.

Хозяину это понравилось. Ханаэ лишь кивнул, но хозяин сам заговорил дружелюбно:

– Ханаэ, я о тебе слышал. Рад, что пришел. Надеюсь на тебя.

Тот промолчал, лишь взглядом показал, что понял. Хозяин объяснил порядок работ, какие коровы доятся, какие – нет.

– Эту пеструху с запада корми перед дойкой – брыкается.

Ханаэ сразу приступил. Его манера доить поразила хозяина: левую ногу он упер в вымя коровы, ведро поставил на согнутое колено правой, прижался плечом к боку животного. Тело неподвижно, только руки работают – молоко бьет струей. За пять минут – больше четырех сё. Молоко белое, как снег, без соринок.

– Искусно! – не удержался хозяин.

Жена, процеживая молоко, тоже удивилась чистоте.

– Да, Ханаэ – мастер, – крикнула она мужу.

Тот даже не шелохнулся. Ни слова, ни взгляда – будто их и нет. Перешел к пеструхе.

Хозяин велел Канэкити подать ей корм. Ханаэ, держа ведро в левой руке, правой погладил корову по плечу, ласково что-то пробормотал.

Корова заерзала, но, получив сено, успокоилась. Ханаэ доил осторожно, умело – ни одного удара копытом.

Хозяин разглядывал его. Этот уверенный в себе человек, казалось, твердо знал, во что верил. Его мастерство было почти божественным. И все же он скитался, не находя пристанища. Какое противоречие!

Похоже, Ханаэ просто делал свое дело, не задумываясь. Ему не нужны были слова. А мы, подумал хозяин, слишком часто хитрим, приспосабливаемся – перед ним даже стыдно.

Может, он презирает всех за их ложь? Или просто несчастный, не умеющий общаться?

Пока хозяин размышлял, Ханаэ уже подоил несколько коров. Твердо, уверенно. Жалок ли он? Но глядя на него, хозяин чувствовал стыд за свою бесцельную жизнь.

– Хозяин, осторожнее, сейчас чистить будем! – крикнул Канэкити, сгребая навоз.

– Канэкити, горячая вода готова, иди мешай отруби! – донеслось от жены.

Горо рассыпал корм. Семнадцать-восемь коров разом замычали, задвигались. А Ханаэ продолжал работать, не теряя концентрации.

В доме ждал гость, и хозяин вышел из коровника.

За ужином жена не выдержала:

– Слушай, насчет этого дояра… Он и правда ненормальный. Даже не отвечает, когда с ним говоришь. Как с таким быть?

– Мы же знали, что берем чудака, – отмахнулся хозяин. – Дадим ему дней десять-двадцать, тогда и решим.

– Но всё же…

– Чёрт возьми, если поймём его странности, найдём к нему подход!

Разговор заглох, но хозяин заинтересовался Ханаэ. Лёжа в постели, он размышлял:

«Неужели он всегда был таким? Должна же быть причина. Интересно, какая? Хотя бы догадаться… Но и без того он любопытен. По выражению лица видно – не дурак. Он действует с уверенностью, но в основе её – пустота. В этом его странность. Осознаёт ли он эту уверенность? Вряд ли. Без осознания нельзя заметить пустоту. Наверное, у него нет ни того, ни другого. И всё же он действует твёрдо и прямо. Система в его поступках есть – это очевидно. Удивительный тип!»