– А я угадаю, кто молочка захотел! – Антонна, подойдя к столу, поставила высокий стакан перед интересным ей незнакомцем, что своей худосочностью возбуждал в чересчур заботливой душе страсть накормить его до отвала. Из фарфорового кувшина дополна налила молока в стакан.

– Спасибо, – оптимальнейшее из возможного, так как промолчать было нельзя и много говорить тоже не стоит. Учёный прекрасно понимал, что количество сказанных им сейчас слов в немалой степени увеличит количество слов в последующей ответной речи, и, видимо, этого не хотел.

– Так я оставлю кувшин, ещё попьёте. А то могу и ужин сготовить! – Антонна вновь расцвела сияющим лицом от одной только мысли.

– Нет! Нам скоро ехать, – прозвучал коллективный молниеносный ответ. Практически все втроём одномоментно произнесли одни и те же слова.

– Ужины у нас будут… – жена генерального секретаря хотела продолжить, сама не успев толком определиться, где, как и будет ли вообще сегодня какой-нибудь ужин, хотя бы даже имея в виду только себя и мужа.

– …поздние, – попытался было закончить за неё Анант Батлер.

– …и лёгкие, – добил фразу до конца генеральный секретарь.

– Ладно, как скажете, – сказала Антонна, неизменно оставаясь весёлой. Облагородила немножко стол, собрала ненужное, подвигала что-то из остающейся сервировки, кивнула головой и удалилась. А про шарканье можно уже и перестать упоминать.

– Мне снова кадры из фильмов на ум пришли, – усмехнулся Анант Батлер, решив озвучить небольшую думку, навеянную вторым пришествием Антонны. – Тоже видели, наверное… где кладут в некую микроволновку некое зёрнышко, и вдруг – бац! – вот вам утка по-пекински. Опять же от сказочников.

– А если без сказочников, не представляю, как могут выглядеть запасы провизии на тысячу лет, – в ответ заметил генеральный секретарь. – Это я, возвращаясь к нашему фильму. Чтоб на упаковке было написано «годно к употреблению до три тысячи двухсотого года». Разве такое может быть?

– Я пребываю в двойственных ощущениях, – женщина посмотрела на обоих мужчин. – В моих некоторых представлениях сегодня что-то занимательно-романтичное поменялось на грубовато-практичное.

– Мистер Батлер, давайте тогда завершим с режиссурой и продюсерством межзвёздных перелётов людей. Топчем романтику ранимым и дорогим. Между тем у нас реальный запуск вечером, и, по правде сказать, даже половины не спросил у вас из того, о чём хотелось поговорить. Ещё до обеда вопросов у меня было гораздо больше.

– А что случилось в обед? – полюбопытствовал учёный.

– Сон случился экстравагантный.

– Видите ли, мистер Батлер, – вступилась жена для проформы опять чуть выгородить супруга, – интенсивный график юбилейных мероприятий сказался сегодня после обеда. Только я вас второй раз попрошу, это между нами. Здесь, в комнате отдыха, на диване что-то там ему наснилось такого, что теперь я сама не совсем его узнаю. А, муж?! Ничего секретного? Для любых ушей?

– Абсолютно для любых. Я бы даже рекомендовал к прослушиванию. А если бы кто-нибудь снял по моему сну видеоролик, то и к просмотру тоже рекомендовал бы, – ответил генеральный секретарь, с актёрской многозначительностью откинувшись на спинку кресла и соединив подушечки одноимённых пальцев обеих рук. – Сон, отличающийся эксцентричностью тематики и с интригующей фабулой. Соглашусь, с обеда я стал проще на всё смотреть. Может, пройдёт.

– Хм… интересно.

– Давай рассказывай тогда уже! Что там происходило? Какую фабулу я тебе обломала?

– Я во сне был устроителем Кембрийского взрыва здесь, на Земле.

– Ни много ни мало?! – перед тем Анант Батлер присвистнул с высоко поднявшейся левой бровью.