– Разогнал местную самодеятельность, – подхватил тот.

– Эта самодеятельность три миллиарда лет на Земле пыталась какое-то произведение сотворить. Так ничего толком и не вышло. До червячков и водорослей только смоглось. А потом вы явились с Кембрийской бомбой в чемодане.

Все дружно засмеялись.

– Зато видите, как всё хорошо в итоге развернулось. Ещё пятьсот сорок миллионов лет к тем трём миллиардам, и вот вам, пожалуйста. Средоточие живого в шарике размером с горошину обернулось кладезем жизни на огромном шаре-планете. Качественный был продукт. Я плохого не сотворю. Упс! Надо осторожней, а то опять по плечу похлопают, – генеральный секретарь подыграл себе, быстро обернувшись к дверям лифта.

Снова дружный смех.

Индикация в кабине отбросила двадцать пятый этаж.

– Да уж. У всего живого, что мы видим вокруг, кембрийские корни. В наше время, насколько я знаю, из докембрийского на Земле одни окаменелости в наличии, – Анант Батлер закончил смеяться и повернулся к прозрачной стенке лифта. Понравилось ему разглядывать с высоты внутренний двор, ещё когда на пятидесятый этаж поднимался. Руки заложил за спину и, когда говорил, мелко кивал головой.

– Интересно было бы знать, кто к нам эту Кембрийскую бомбу закинул, в случае если эта гипотеза верна. Живы ли они? Хотя бы из какого района звёздного неба прилетело?

– Так что ж ты… во сне-то не спросил? – жена повернулась к мужу.

– Да что-то не сообразил. Надо было как-нибудь скрытыми намёками у них выпытать. Но только так, чтоб не заподозрили чего за мной!

Жена и муж посмеялись теперь вдвоём. Анант Батлер тоже улыбнулся последней шутке, только не оборачиваясь.

Муж обхватил жену за талию и нежно притянул к себе. Тестостерон в голове стал заманчиво предлагать пустить руку с талии сёрфинговать в район ниже спины, но интеллигентность и всё-таки статус, никогда никуда не пропадавшие, настоятельно рекомендовали оставить эту затею до более подходящих обстоятельств.

– Интересным фактом является ещё и то, – снова заговорил Анант Батлер, продолжая смотреть на внутренний двор, – что наша «Икра Жизни», которую сегодня запускаем, рассчитана на те же приблизительные пятьсот миллионов лет в земном исчислении. И это совсем не специально получается! Имеется масса причин, по которым эволюцию – от икринок до момента появления человека – не ускорить, скажем, до трёхсот миллионов лет… или до четырёхсот. Быстрее не получится. Тем планетам, куда сегодня запускаем, нужно успеть природой полностью покрыться. Что толку, если взять, к примеру, «каждой твари по паре» и закинуть их на планеты, где кроме воды ничего нет. Они там просто передохнут, и все дела. Поэтому необходимо потихонечку двигаться до пышных лесов, полных зверья, морей с рыбой и прочими «морепродуктами» и до человека разумного с его столь сложным мозгом. Органические осадки должны отложиться, перебродить и спрессоваться. Это тоже сотни миллионов лет. Технического прогресса не будет без угля и нефти. Эволюция – это мероприятие комплексное. И чтоб пройти весь этот путь, хочешь не хочешь, а около пятьсот миллионов лет потребуется. То есть как закономерность, почти константа. Оптимальное количество времени.

– Да уж, действительно интересный факт, – прозвучало ещё одно женское удивление.

Лифт приятно для ушей предупредил о приближении к уровню поверхности земли.

– Как с числом Пи, – генеральный секретарь, приводя сравнение, коснулся указательным пальцем кончика носа жены. – Люди раньше не знали, сколько в длине окружности её диаметров. Как-то раз дошло дело, подсчитали. Получилось три с небольшим. Но это число ведь не изменить. Ни увеличить, ни уменьшить. Оно на любой планете, в любой части галактики равно именно этому значению.