«В таком случае, – решил старик, – надо быть предельно осторожным, чтобы врасплох не застали. Вот и Настёна, вдова Алексея, его предупреждала. А может, она что-то знает, да молчит, боится? И следаки глаза отводили, когда он пытался от них узнать что-то путное. И собака его ведёт как-то странно»

– Смотри, Верный, – погрозил ему пальцем Харитон, – если что учуешь, дай мне знать. Лай погромче, если я вдруг разомлею у костра и задремлю.

Тут он вспомнил про Севу. Был ли такой друг у Алексея или нет? Вроде бы он со многими сотоварищами Алёшки был знаком, а вот Сева что-то на память не приходил. А этот дар в виде банки с мёдом?… Может, вовсе не ему всё это предназначалось? Но тогда кому? По крайней мере, следов пребывания кого-то ещё, кроме Севы, в сторожке Харитон не обнаружил.

Между тем костёр разгорался, но чем выше поднималось его пламя. и дым улетучивался куда-то за кустарники, к дороге, тем беспокойнее становилось на душе у старика. Когда же на берегу совсем стемнело, и лишь отблески от костра освещали всё вокруг, Харитон решил хоть чуть-чуть вздремнуть.

– Смотри, – приказал он Верному, – не прозевай недругов. – А то, что ночью кто-то может появиться, старик вполне допускал. Он глянул на светящиеся цифры своих ручных часов, установил будильник на 12 ночи, именно в этот час накануне вырвался откуда-то из глубины озера столб воды, и прилёг на плащ-палатку, растеленную вдоль костра.

Но проснулся он не от звука будильника, а от громкого ворчанья собаки. Старик глянул на озеро. Там было темно и тихо. И ровно в полночь ничто не нарушило какой-то зловещей тишины. Отчего тогда Верный ворчит?

«Нужен плот, чтобы добраться до середины озера, – пришло ему в голову. – Завтра займусь этим».

Наутро он взял с собой топор и отправился на поиски кем-то спиленных непогодой или засохших деревьев, необходимых ему для сооружения небольшого плотика, на котором он рассчитывал добраться до середины озера.

Несколько безжалостно срубленных сосенок он обнаружил прямо на развилке дорог. Пришлось вернуться за машиной, так как сразу всё, что он отобрал, оттащить волоком ему было не под силу. Деревья он прикрепил тросом к своему атомобилю и доставил на берег. Распилить и связать их, для него было пару пустяков. Но, тем не менее, плот был готов к плаванию только к вечеру.

И ещё одну ночь они с Верным провели у костра. И снова фонтан не объявился.

– Ну вот что. друг ты мой единственный, – ласково обратился Харитон к псу, – поплывём с тобой, посмотрим, что это за чудо-середина озера, из которой бил фонтан.

Верный нетерпеливо суетился возле хозяина и повизгивал.

– Да, здесь, на берегу, ты герой, – опять вступил с ним в беседу старик. – Посмотрим, как ты будешь крутить хвостом, когда поплывём на этих брёвнушках, – и он озабоченно глянул на небо. Там собирались тучки.

– Вот дождь нам совсем некстати, – проворчал Харитон. – Плотик-то мой неудобный для плавания. Брёвна скользкие, без шеста на них и не удержишься.

В молодости, ещё до службы на границе, они с Алёшкой любили бывать на нижнем складе леспромхоза. Если перевести на русский язык, здесь хранились привезённые на автолесогрузах круглые брёвна, как сами заготовители леса называли их – кругляками. Они спускались на реку в период половодья, а многие уральские речки в такую пору становились судоходными для сплава леса к местам дальнейшего его переброса для отправки за границу на продажу. И много брёвен из-за недолгой большой воды на уральских речках становились топляками – гнили в воде.

Приезжали японцы, они вылавливали такие брёвна и куда-то увозили на лесовозах.