– То есть, жизнь в принципе налажена?

– Да. Терпимо.

– Терпимо?! – возмутилась Мика. – Давно терпеть невозможно!

– Мика! – приструнил Джим. Под его взглядом она вновь отвернулась.

– Что не так? – спросил Ваня.

– Всё, – буркнула Мика.

– Проблемы с провиантом, – стал объяснять Джим. – Управитель организовал поселения не только, чтобы расселить новых жителей, но и распахать свежие угодья. Думал, что это решит проблему.

– Какую?

– Низкая урожайность.

– А удобрения есть?

– Всё идёт в ход. За горами пашут техникой, мы на лошадях. Но разницы мало. Колос пустой, в початках зерна наполовину.

– Что возделывают?

Пока ничего нового.

– Соя, кукуруза в основном. Кое-что из зерновых. С овощами тоже туго. Половина теплиц давно сгнила.

– А что используете? Аэропонику? А, – осекся Ваня. – С электричеством не очень.

Джим рассмеялся.

– Аэропоника… Последний раз слышал это слово, когда мне было восемь, и жил я тогда под толщей земли в триста метров.

Мика сняла закипевший чайник и налила в две кружки, насыпала по щепотке сушеных трав.

– Молоко кончилось, – угрюмо сказала она, ставя их на стол.

Ваня поблагодарил ее, вдохнув аромат.

– И всё же. При всех трудностях, население увеличивается? Много у вас детей? – На станции так и не выяснили, как шли дела с рождаемостью в бункерах.

– Нет, – опередила Мика Джима. – Управитель просто везёт сюда всякий сброд.

Ваня нахмурился. Джим устало выдохнул.

– Ну-ка! Так, сооруди чего на десерт.

– Я больше не работаю в баре.

– Тогда будь добра здесь поднапрячься. Я жил в местном бункере. У нас всегда были проблемы с детьми. С выходом на поверхность лучше не стало. Управитель со всей страны привозит выживших. Сейчас старых жителей почти не осталось, а их отпрысков и того меньше.

Ваня чуть прищурился.

– Давно вы оставили бункер?

Джим закатил глаза к потолку.

– Да уж лет двадцать как. Вот эта вот… – он ткнул пальцем в девушку, – родилась уже на поверхности, и далеко отсюда. Радиация немного фонила, погода была ни к черту. Но Бэйли привез с собой отличные семена. Это он нас выпустил. Мы выжили, это главное.

Ваня покрутил кружку с чаем.

– Больницы, школы есть?

Джим отрицательно покачал головой.

– Учить почти некого. Врач есть в городе.

Ваня облокотился о стол и принялся пальцами щипать нижнюю губу.

– Ясно, – протянул он спустя какое-то время. – Ну теперь врач будет и у вас. – Он ткнул сам в себя большим пальцем. – Это я.

9 апреля, 2086 года

Маленький Ваня обожал летать по центральной оси, и в этот раз Аня с большими уговорами оторвала его от каната. Зная эту особенность сына, она отправлялась с ним в гостиную загодя, чтобы не отодвигать время приема пищи. В отсек они всегда спускались в обнимку, и прижимая малыша, она ненадолго забывала о боли.

За столиком у иллюминатора доктор Саркисян пил кофе.

– Ванюшка! Иди-ка сюда, – позвал он мальчика, протягивая руки.

Весь коллектив воспитывал малыша и ухаживал за ним. Аня боялась, что Ваня вырастет избалованным. Но скоро у Дзянь родится ребенок – может, это изменит ситуацию.

Пока Ваня сидел на коленях у доктора, Аня сварила две порции каши из зерна, выращенного в оранжерее.

– Дарен, Тревор одобрил новый график для криостаза? – спросила она, ставя тарелки на стол. И когда доктор кивнул, продолжала: – Он собирается спать?

– Нет.

– А Юлия?

– Да.

Аня вздохнула. Значит, ей придется ассистировать Гудчайлду, а она дышать рядом с ним не могла. Она не могла объяснить, почему так ненавидела Тревора. Разве он виноват, что капсула не предупредила о болезни Димы? Но разум отказывался верить в случайность.

Тревор уложил Диму в криостаз, капсула не оповестила о том, что с организмом мужа творится неладное, а значит в его смерти виноват Гудчайлд. В этом не было логики и причинно-следственной связи, но мозг сам создал привязку события к человеку и не хотел в ней разувериться. Она знала, что это глупо – винить Тревора. Но каждый раз, глядя на него, она снова чувствовала, как сжимается сердце.