Николаю старались дать хорошее образование. Учителя его больше подходили для университетских курсов, нежели для школьных уроков. Он слушал лекции по римскому праву, статистике, русской и всеобщей истории, русскому и иностранным языкам, военной инженерии, и многому другому. Опыт обучения древним языкам был крайне неудачным. Много лет спустя по распоряжению Николая из библиотеки Эрмитажа в Публичную библиотеку были переданы все книги на латыни. «Терпеть не могу вокруг себя этой тоски!» – сказал император. Надо сказать, что выражался Николай всегда очень метко и афористично.

В юности Николай интересовался историей, знал толк в математике и артиллерии, увлекался разными постройками и имел пристрастие к рисованию. Этот талант остался у него на всю жизнь. Его учителем был профессор исторической живописи академик Василий Кузьмич Шебуев.

В одном из писем 1810 года Николай писал: «Здравствуй милый мой Вася. Сожалею, что Нева препятствует мне тебя видеть!» Имелся в виду ледоход на Неве. Николай всю жизнь не забывал о своем учителе, помогал ему с заказами. И выделил пожизненный пенсион в тысячу рублей.

В двадцатые годы Николая учили гравировке вернувшиеся из – за границы Орест Кипренский и Николай Уткин.

Дочь вице-президента Академии художеств графа Ф.П.Толстого, Мария Каменская вспоминала: «Однажды император сказал отцу: „Послушай, Федор Петрович, воля твоя, а колено у твоего славянского воина повернуто неправильно!“ Государь стал перед зеркалом в позу воина, смотря в зеркало, передвинул ногу и стал прямо и твердо на всю ступню ноги. И быстро на листочке нарисовал ногу воина так, как он представлял ее. Граф обиделся и ушел домой, но потом быстро прибежал просить прощения. Царь был абсолютно прав.»

Николай Павлович любил свою Академию художеств и посещал академические выставки вместе с царицей. Такие посещения завершались чаще всего поощрениями художников и пополнением царской коллекции. При этом Николай вел себя довольно осторожно. И просил вице – президента академии: «Знаешь, кроме баталической живописи, я не доверяю моему толку в картинах. А мне надо купить что-нибудь на выставке. Так ты не отходи от меня и если какая- нибудь картина будет стоить того, что б ее купил, ты мне глазами покажи на нее, я куплю».

Когда в 1845 году в Риме Николай посетил мастерскую А.А. Иванова, на него произвела сильнейшее впечатление картина «Явление Христа народу». «Оканчивай. Картина будет славная!» – сказал он. Царь приказал выдать художнику 1500 рублей с тем, чтобы он через год закончил картину. Иванов пришел в нервическое расстройство и постарался передать через наследника, что при всем желании этого сделать не сможет.

Николай любил Брюллова и ценил его талант. Однажды во время прогулки он зашел навестить художника, но тот работал. Приказав не докладывать, и сказав, что он зайдет позже, император удалился.

Уже в начале царствования была завершена работа над Портретной галереей Двенадцатого года и был разработан проект по установке памятников на местах сражений Отечественной войны 1812 года.

Николай никогда не мыслил себя писателем. Но вы послушайте, как он рассказывает о своем отце, Павле Петровиче! И Павел был не таков, каким его нарисовали, и сам Николай. Очень грустно видеть, как достойные превращены в подлых и наоборот.

«Мы спускались регулярно к отцу, это происходило в его собственной опочивальне. Он тогда бывал в белом шлафроке и сидел в простенке между окнами. Старый слуга Китаев, в форме камер-гусара, завивал ему букли. Нас впускали в комнату с нашими англичанками, и отец с удовольствием любовался, когда мы играли на ковре, покрывавшем пол этой комнаты»