Миллионка Мутовчийская Зиновьевна

Печать князя Агуда тайный город Чжень

1907 год. Город Владивосток. Несколько лет назад Российская империя потерпела поражение в Цусимском сражении. В этом городе есть квартал Миллионка, где живут азиаты: китайцы, корейцы, японцы. Они занимаются торговлей, шумят, воруют и убегают. Здесь же можно встретить и русских людей, попавших в затруднительное положение. Квартал Миллионка можно назвать интернациональным. Контрабандисты разных национальностей и мастей, бандиты и даже японские шпионы чувствуют себя здесь как рыба в воде.

Однажды в этом квартале произошло необычное событие: у мадам Харуко, японки, пропало платье. В нём было спрятано донесение, которое должно было попасть к японскому шпиону. Однако корейская девочка-полукровка Си (Анастасия) украла это платье. В квартале Миллионка каждый день происходят кражи и убийства, но в этот раз пропажу заметили.

За девочкой начали охотиться русская и китайская полиция. Господин Харуко опасается, что донесение может попасть не в те руки, и начальник полиции получает большие деньги за обещание поймать преступницу.

Си решает спрятаться в подземелье. Здесь у неё открываются странные способности, и она встречает своих будущих друзей. Все, кто находится в катакомбах, получают сверхспособности, когда натыкаются на подземный город Чжень, или Чжу. Некоторые из ребят, в том числе и Си, получают доступ к священной книге народа Чжу.

Когда облава заканчивается, Си и её друзья выбираются на поверхность. На улицах царит безудержное веселье: играет музыка, в воздух летят хлопушки – Миллионка празднует китайский Новый год. Друзья Си – русские Елена и Гриша, Виктор, маленькая Ларочка, японцы Токагава, Енеко и Толи, китаянка Ся Линь – расстаются. Однако они ещё не знают, что подземелье и тайный город Чжу свяжут их на всю жизнь.

Много приключений ждёт ребят. Они будут бороться с призрачным жрецом Киданей, прятать и защищать друг друга, ухаживать за другом, когда почти смертельно заболеют, получив прививку от тайн города Чжу. Тайный, подземный город Чжу зовёт наших героев. Каждый из ребят борется против этого зова по-своему. Кто-то сдаётся, а кто-то борется. Один из героев чуть не умирает, превратившись из взрослого парня в младенца всего лишь за неделю. Елена, русская девочка, потомок рода Шуби, в минуту опасности обретает призрачные крылья и переносится в город Харбин, где, по слухам, спрятана вторая магическая книга народа Чжу.

Ребята часто спускаются в подземелье. Камень-птица указывает им путь в темноте. Однако случается непредвиденное: семью японцев в срочном порядке вынуждают вернуться домой, в Японию. Просочился слух, что в тот момент, когда шла поимка японского шпиона, Толи и Токагава были в подземелье и не помогли соотечественнику-шпиону. Си вынуждена бежать в Китай, потому что её преследуют китайские бандиты хунхузы. После этих событий тайный город Чжу становится недоступен остальным ребятам, стена перегораживает проход. Два человека – метиска Си и японец Толи – были ключами, которые открыли проход к тайному городу, теперь ребята далеко, и проход закрылся, но они вернутся! И когда это произойдёт, проход к тайному городу чжурчжэней и таинственной книге откроется снова.

Эта история произошла в конце февраля на Миллионке. Было начало нового, двадцатого века, Нового года (по китайскому календарю), нового дня. Для героев моей истории этот китайский новый год стал переломным. Но сейчас раннее утро, каждый из действующих лиц занят своим делом и не знает, что его ждёт впереди. Итак, время пошло. А время на Миллионке – это деньги. Деньги, которые просто так никто не даст и за которые убивают. На Миллионке это просто: взмах ножа или удавка на шею и…

Я украла платье у мадам Харуко. Если городовой повернёт сейчас направо, то я окажусь в участке, и концерт в театре Тао Меняно начнётся без меня. Сегодня предпоследний день китайского Нового года. Почти две недели на улицах Миллионки царит безудержное веселье. Несмотря на мороз, китайские гимнасты, фокусники и дрессировщики выступают прямо на улице. Со всех сторон звучит музыка, в воздух летят хлопушки. А запах! Этот запах ни с чем не спутаешь. Пахнет Китаем. Китаем, в котором я никогда не была.

Я так хотела стать своей на этом празднике, участвовать в нём, хотела, чтобы зрители услышали, как я пою. Но оказалось, что я выросла из своего выходного платья. А ведь ещё три месяца назад оно было мне как раз. Я расстроилась и хотела отказаться от концерта, но вдруг вспомнила про мадам Харуко и её платье.

Горничную мадам Харуко, тоже японку, сбила пролётка, слава богу, не насмерть. Я помогла бедной девушке подняться и подобрать платье, выпавшее из картонной коробки. Платье не испачкалось, а лишь чуть намокло от талого снега. Девушке было больно идти, и я помогла ей дойти до дома мадам Харуко. И даже довела её до гардеробной, где испуганная девушка, оглядываясь и причитая, повесила платье в шкаф.

Когда мы уходили из гардеробной, я с сожалением оглянулась на платье. Девушка пошла к хозяйке, а я – к выходу.

Никто не заметил, как я украла это платье.

Вчера я была уверена, что всё прошло успешно, и скоро смогу петь в нём на сцене. Но я ошиблась: меня видели, и теперь меня ищут. Похоже, сегодня вечером на концерте мне не удастся выступить. Впрочем, никто, кроме хозяина театра, этого не заметит.

Этот концерт должен был стать моим первым выходом на сцену.

Городовой свернул налево, и я ещё долго слышала звук его свистка. Но вот он растворился вдали, а я всё сидела, боясь поднять голову из своего укрытия. Моя шубка на рыбьем меху совсем не грела, и чтобы не замёрзнуть, я начала потихоньку двигаться, ища щель, в которую можно было бы спрятаться.

Как же хорошо, что я живу во Владивостоке, в районе Миллионки, где я родилась и выросла! Я знаю здесь все ходы и выходы. Сейчас, когда ещё не наступила настоящая весна, Миллионка особенно красива. Вчера выпал снег и укрыл всё, что жители Миллионки так любят выбрасывать из окон. Как только снег растает, станут видны остатки пищи и потроха забитых животных. Но сегодня, в предпоследний день нового китайского года, выпал снег, а мне нужно бежать.

Бежать через проходные дворы, спускаться в подземные лазы, подниматься на чердачные галереи… Бежать, но куда? Единственное хорошее в моей жизни – это то, что я метиска, и я своя для китайцев, японцев и, конечно, корейцев. Если плохо знаешь этот район, далеко не убежишь. Фанзы, хибары, лачуги, времянки стоят вплотную друг к другу, подпирая соседние строения и пытаясь хоть немного возвыситься над ними.

Нет, вы не подумайте, я отлично понимаю языки – и японский, и китайский, и корейский. Если не знаешь языка, то не сможешь даже позвать на помощь. Тебя не услышат. На Миллионке не действуют общепринятые законы, но очень жёстко соблюдаются свои собственные. Того, кто не соблюдает их, ожидает суровая кара, вплоть до смерти. Впрочем, тут запросто можно получить нож в бок или пулю просто так, если кто-то кому-то не понравился. Здесь не принято церемониться, и почти ежедневно в кварталах Миллионки обнаруживают по десятку, а то и гораздо более трупов, нередко зверски изуродованных, с отрезанными частями тела. Некоторые люди исчезают в трущобах навсегда.

Вот хорошая мысль! Трущобы!

Мне нужно бежать к трущобам, но я никогда не была внутри! Говорят, там так страшно… Мои подружки Енеко и Сяй-линь рассказывали мне, что подземные недра этой части города изрыты всевозможными ходами-лабиринтами, где можно надёжно схорониться от всякого преследования или же уйти тайными ходами за город и даже якобы в Китай.

О чём это я? А, вспомнила… О людях, которые меня окружают с детства, и языках, которые я хорошо понимаю… Понимать-то понимаю, а вот разговаривать… Когда я была маленькой, хунхузы увели мою маму. Моя мама… Нет, не могу я пока говорить о маме. Когда случилось то происшествие с мамой, мне было всего лишь тогда три года, и я перестала разговаривать. Через год речь вернулась ко мне, но вместе с заиканием. Заикалась я до пяти лет, пока за дело не взялась бабушка Май. Она немножко колдунья и научила меня разговаривать по-новому. Когда я чувствовала, что застряла на каком-то слоге и не могу его выговорить, я начинала петь. Я выросла. Все вокруг привыкли к моей манере разговора и не находят в ней ничего необычного. У меня много подруг. Правда, дружбу с ними я скрываю от моего отца. В детстве он колотил меня, когда заставал за беседой с моими луноликими подружками, а сейчас, когда бить меня вроде уже поздно, он ограничивается напоминанием о том, что я русская, хотя скорее это похоже на зудеж: «Ты русская, русская, русская!»

Ну хорошо, я русская. То есть, конечно, мама у меня кореянка, но отец-то русский. Мне ужасно надоели эти напоминания, но я не спорю. Русская, так русская, но чем плохо быть японкой, кореянкой или китаянкой? Тем более что мы живём все вместе, рядом, на этой самой, так презираемой моим отцом Миллионке. Мой отец, «человек не без образования», как он сам себя называет, волею судьбы заброшенный двадцать лет назад сюда, на Дальний Восток, всеми фибрами души ненавидит Миллионку и саму эту землю вместе с её жителями, трущобами, опиекурильнями.