Квинт шагнул за ним, радуясь твёрдой земле после речной качке. Вслух он бы никогда этого не сказал, но ему порядком надоело бесконечное плавание. Всё-таки, есть люди, рождённые для воды, а есть – для суши, решил центурион для себя, признавая, что он сам явно из последних.

– Лабеон, Фавст, займитесь разгрузкой. Трое останутся ночевать на лодке. Остальные – со мной. Надо найти, где остановиться на ночь.

Арташес сошёл на берег последним, поправил складки своего плаща и оглядел поселение.

– Выглядит… очень мило. Давно я не бывал в таких местах

Луций фыркнул.

– Да ты больший римлянин, чем я. Готов поспорить, что ты и овец-то видел только в жареном виде на золочёном блюде.

– Ну почему же на золочёном, – армянский царевич притворно оскорбился, – Я вполне способен, как простой крестьянин, есть баранину и с серебряных тарелок! Но вообще-то ты не прав на мой счёт, – его голос стал более серьёзным, – Поверь, жизнь заложника в императорском дворце отнюдь не мёд. Хотя, конечно, бывает судьба и похуже.

Луций мельком взглянул на него, но ничего не ответил. Арташес редко говорил о том, что ему довелось пережить, и, возможно, этот момент был не самым подходящим для расспросов.

Поселение состояло из нескольких десятков домов, сбившихся в кучу у реки. Каменные и деревянные постройки с покосившимися крышами лепились друг к другу, образуя узкие проходы, больше похожие на звериные тропы, чем на улицы. В некоторых окнах горели светильники, слышался лай собак, но в целом место казалось каким-то пустынным и неприветливым.

Деметрий тихо вздохнул, – Надеяться на постоялый двор не приходится.

– Значит, придётся искать, где переночевать, – резюмировал Квинт. – Идём.

Преторианцы шли плотной группой, поглядывая по сторонам. Иногда в окнах мелькали тени – кто-то, очевидно, наблюдал за ними из темноты. По обе стороны от дороги стояли небольшие хозяйственные постройки, откуда доносилось сопящее дыхание скота. Где-то вдалеке жалобно взревел осёл.

Через пару минут навстречу вышел мужчина в шерстяной тунике и меховой накидке. Он был невысокого роста, с густой седой бородой и цепкими, настороженными глазами.

– Это, надо полагать, староста, – тихо сказал Деметрий.

Мужчина осмотрел путников, прищурился, затем кивнул в знак приветствия.

– Кто вы? – спросил он на латыни с сильным акцентом.

– Путники, направляющиеся в Армению, – ответил центурион. – Нам нужно место для ночлега.

Староста провёл по ним взглядом, задержавшись на вооружённых преторианцах.

– В доме места нет, – сказал он медленно. – Там, – он махнул рукой в сторону тёмного амбара, – есть сарай. Место есть.

Он повернулся к Арташесу и Квинту, оценивающе окинул их взглядом.

– Одна комната в доме есть. Не бесплатно.

Квинт кивнул.

– Благодарю. Мы заплатим.

Староста коротко хмыкнул и махнул рукой девчушке, выглядывающей из-за стены дома,

– Проводи их.

Луций поморщился.

– Спать в сарае… А я-то надеялся на постель.

– Постель? – Лабеон рассмеялся, окидывая покрасневшую девушку взглядом. – Ну может кому-то из нас она и светит, но уж точно не тебе.

– Видимо, не тебе тоже, – вмешался Флавий, толкнув Лабеона локтем в бок. – Учитывая, что девица смотрит на тебя, будто ты волк, пришедший в овчарню.

– О, они всегда поначалу так смотрят, – невозмутимо заметил Лабеон, пригладив короткие волосы, – Пугающий результат моего природного обаяния.

Фавст хлопнул Луция по плечу.

– Не огорчайся, мальчишка. По крайней мере, овцы в сарае будут тёплыми.

– Надеюсь, не чересчур, а то Лабеон, чего доброго, решит, что они тоже пали жертвой его обаяния, – хмыкнул Флавий.

Под общий смех отряд двинулся следом за девушкой.