– Иногда мне кажется, что он ночью сожрёт нас, если вдруг не найдёт свой паёк, – громким шёпотом поделился с остальными Лабеон, расширив глаза в притворном ужасе.

– Вы слишком жилистые и костлявые, – невозмутимо ответил Фавст, – Если уж я кого и съем, так это нашего юного адьютора, он всяко понежнее будет.

Луций медленно повернул голову, скрестив руки на груди.

– Только попробуй – подавишься, – он угрожающе прищурился, – И вообще, если уж дело до этого дойдёт, предлагаю как раз Фавста первым и поджарить, вон у него жирка сколько.

Лабеон с серьёзным видом осмотрел Фавста, словно прикидывая, как именно его употребить.

– Да, есть где разгуляться, – кивнул он, соглашаясь. – Как следует прожарить, сбрызнуть гарумом^>14, а если уж начинить ячменной кашей…

Фавст закатил глаза, и молниеносным броском ухватил Лабеона за шею, повалив на палубу под громкий смех остальных.

– Слушай сюда, гурман, – пробасил он, глядя прямо в глаза собеседнику. – Я может и повесомее тебя буду, но ты не расслабляйся, а то только ячменную кашу до конца жизни и будешь беззубым ртом жевать.

Лабеон постучал рукой по палубе, сдаваясь, и Фавст, отпустив его, вновь удобно уселся, облокотившись на свой походный мешок.

Квинт, наблюдавший за этой перепалкой со своей привычной невозмутимостью, наконец, подал голос.

– Ладно, заканчивайте, пока Арташес не начал строить планы, кого первым принести в жертву армянским богам.

Арташес театрально вздохнул.

– Вечно вы, римляне, делаете из остальных народов каких-то неотёсанных дикарей. В отличие от ваших Марса и Юпитера, наш бог Ваагн^>15 не требует крови, но уж если ему выпало сражаться, он делает это до конца. Он – огонь войны, молния, что разит врагов, а не капризное божество, которому нужны жертвы. И, кстати, он не ведёт войны ради власти, он сражается с драконами, с теми, кто посягает на свободу его народа. Он борется с тьмой, неся людям свет, тепло, силу. Именно он дал людям первый огонь, когда сам поднялся в небо.

Луций с интересом прислушался.

– А что стало с драконами? Ваагн всех их победил?

– А ты хотел бы встретиться с драконом? – спросил царевич, подняв бровь, – Возможно, в наших горах найдётся парочка-другая, если тебе так интересно…

– Нет уж, спасибо. – Луций помотал головой. – Драконы – это к Квинту. Он явно больше подходит на роль великого героя.

– О, без сомнения, – серьёзно кивнул Арташес. – Квинт вполне мог бы быть воплощением Ваагна. Осталось только огненный меч раздобыть.

Лабеон усмехнулся:

– Ну вот, господин, тебе уже и новый титул придумали. Квинт Огненный, карающий врагов Армении.

– Очень смешно, – отрезал Квинт, качая головой. – Смотрите лучше по сторонам, а не языком мелите.

Лодка тем временем приблизилась к пристани. Деревянные настилы выглядели крепкими – видимо, рыбаки и купцы часто пользовались этим причалом. За домами догорали последние отблески солнца, а ветер доносил запах хвойных дров и варёной рыбы.

Квинт, встав, оглядел спутников.

– Готовьтесь к высадке, парни. Смотрим в оба – и никаких самовольных вылазок.

Преторианцы разом кивнули, мгновенно становясь серьёзнее.

Лодка ударилась бортом о настил, слегка качнувшись. Вода у причала была тёмной и глубокой, и её тихий плеск был единственным, что нарушало вечернюю тишину. Двое рыбаков, стоявших у пристани, с любопытством, но без особого радушия разглядывали высаживающихся римлян. Один из них сплюнул в воду, другой поправил край плаща, плотнее закутываясь от пронизывающего холода.

– Ну что, высаживаемся, герои? – Лабеон хмыкнул, перекидывая через плечо сумку с вещами.

Флавий первым спрыгнул на берег, коротко осмотрелся и кивнул остальным.