На площади было людно. Путешественники собирались в дорогу: чей-то караван грузили мешками с зерном и тканями, рядом спорил с хозяином упрямый купец, пытаясь сбить цену на мула, а чуть поодаль два легковооружённых всадника обсуждали маршрут в сторону Диоскурии^>10.

Квинт осмотрел судёнышко, на котором им предстояло добираться вверх по реке. Судно было небольшое, с низкими бортами и широким днищем, приспособленное для плавания по неспокойным речным водам. Гребцы, в основном местные, проверяли весла и канаты, готовясь к отплытию. На носу возвышалась массивная фигура корабельщика – коренастого грека с заросшим густой бородой лицом и железным кольцом в ухе.

– Пожалуй, сойдёт, – пробормотал Квинт, скрестив руки на груди. – Хотя я бы предпочёл что-нибудь побольше.

– Боюсь, что «что-нибудь побольше» здесь не пройдёт, – Деметрий кивнул на реку, где уже швартовалось несколько таких же небольших судов. – Мы идём вверх по течению, река там неглубокая, и слишком тяжёлое судно просто сядет на мель.

Луций, зябко кутаясь в плащ, оглядел деревянную посудину и скривился.

– Уж лучше бы лошади прямо отсюда, чем опять эта долбаная качка.

Квинт бросил на него взгляд через плечо.

– Ты ещё будешь мечтать о плавании, когда натрёшь себе всё, что можно, в седле. К тому же, ты забыл, чем окончилась твоя последняя попытка верховой езды?

Луций открыл рот, чтобы возразить, но тут к ним подошёл Арташес, спускаясь по деревянному настилу к пристани. Сегодня он был одет проще: вместо изысканной туники – тёплый плащ, вместо дорогих кальцей^>11 – удобные кожаные сапоги. Однако даже в таком виде он смотрелся изящно и роскошно.

– Я вижу, судно уже готово? – спросил он, скользнув взглядом по палубе.

– Почти, – ответил Деметрий. – Груз уже на борту. Скоро можно отплывать.

Арташес слегка улыбнулся.

– Тогда не будем терять времени.

Квинт кивнул Флавию, и декурион отдал команду преторианцам. Солдаты, действуя слаженно, без лишнего шума поднялись на борт. Гребцы уже заняли свои места, и капитан приказал отдать швартовы.

Судно медленно отчалило от пристани, и вскоре Фасис постепенно пропал из виду.

Река лениво извивалась среди холмов, словно гигантский уж, выползший в долину в поисках добычи. Её воды, тяжелые, отражающие серый свет осеннего дня, то затаивались в гладких заводях, то переливались через каменистые пороги, унося в своём течении золотые листья, сорванные ветром.

У берегов, в зыбких тенях, шелестели ивы, их тонкие ветви шептали что-то волнам, дрожа под порывами прохладного ветра, который прилетал с гор, донося запах влажной земли и далёкого дождя. Заросли камыша, как ощерившиеся копьями когорты, склонялись в молчаливом салюте перед проплывающими путешественниками.

Высоко в небе кружили крупные белые птицы, разрезая крыльями холодный воздух. Время от времени одна из них стремительно падала вниз, вспенивая гладь воды, а затем, победно вскинув голову, взмывала ввысь, сжимая в клюве извивающуюся добычу.

Солнце медленно пробиралось сквозь низкие облака, но его слабый свет не давал тепла. Осень, ещё недавно пылавшая в предгорьях яркими красками, с каждой стадией^>12 пути уступала место надвигающемуся холоду: жухлая трава стелилась ковром вдоль берегов, меж деревьев вились струйки тумана, а багряная листва на деревьях становилась всё реже, обнажая чёрные ветви, переплетающиеся в причудливых узорах.

На реке было почти безлюдно. Лишь изредка на узких деревянных лодках появлялись рыбаки, внимательно разглядывавшие путешественников. Некоторые махали руками в приветствии, но большинство настороженно наблюдали, не спуская взгляда с вооружённых людей.