Наше время. Подмосковье.

Опушка леса. Утро.

Молодые художники внимательно смотрели на Шайтана. Пакет на его голове был то ли надорван,то ли прокусан. Хрен вот так сходу разберешь… да это и не важно. Важно другое – сквозь дыру в пакете был виден посиневший глаз. Грудь же Шайтана представляла собой сгустившееся бесформенное багровое пятно. Кровь?

Дрэдастый еще раз потыкал палкой в Шайтана в грудь – никакой реакции. Его приятель мотнул головой.

– Кажись, мертвый.

– Да ну, его нафиг. Синюшного рудимента нам с тобой еще не хватало.

Приятель дрэдастого подошел к Шайтану, легонько ударил его мыском ботинка по почкам и затаился. Хм-м… тоже никакой реакции. Странно все это…

1993 год. Москва.

Возле казино «Метелица». Утро.

В лучах восходящего Солнца одетый в длинный черный кожаный плащ Шайтан, которому недавно простучало тридцать пять годков со дня появления на этом свете, с зализанными назад волосами быстро и уверенно шел по красной дорожке к стеклянной двери, над которой висела большая надпись «Метлица».

Пожилой Швейцар в красной ливрее почтительно склонился перед Шайтаном и открыл перед ним стеклянную дверь.

1993 год. Москва.

Казино «Метелица». Утро.

Гремела музыка. Шайтан поздоровался за руку с высоким, голубоглазым, крепким охранником и спросил его:

– Коммерс здесь?

Тот кивнул.

– Да, Максим Андреевич, нашли и доставили.

Мимо Шайтана и голубоглазого охранника пробежала молодая, красивая, длинноногая танцовщица, на которой кроме откровенного костюма соблазнительной медсестры ничего не было.

Шайтан послал ей воздушный поцелуй рукой, принялся отбивать чечетку и петь:

– Добрый доктор Айболит! Он под деревом сидит…

Танцовщица остановилась, Шайтан заметил это, чмокнул на расстоянии и продолжил петь:

– Приходи к нему лечиться, и корова, и волчица, и жучок, и червячок, и медведица! Уу-у, ты моя хорошая. Потом загляну к тебе.

Танцовщица засмеялась и помчалась в строну концертного зала.

1993 год. Москва.

Железная винтовая лестница в казино «Метелица». Утро.

Шайтан зашел на железную винтовую лестницу, ведущую в подвальные помещения. Голубоглазый охранник неотступно, почти нога-в-ногу шел за ним.

– Отлично! – не останавливаясь, говорил Шайтан. – А то, понимаешь, бегает, как заяц из «Ну, погоди!».

Он продолжал спускаться вниз по железным ступеням винтовой лестницы. Над головой звучали слышимые одному ему слова из далекого-предалекого детства:

– Камень, ножницы, бумага, и бутылка лимонада, и коробка шоколада!

1993 год. Москва.

Коридор в подвале казино «Метелица». Утро.

В глубине бетонной кишки звучало гулкое эхо шагов босса и одной из его шестерок. Шайтан быстро и уверенно измерял горделивой походкой мрачную ленту длинного коридора, освещенного с потолка люминесцентными лампами.

– И отвертка – тоже надо! Карандаш, огонь, вода… – Шайтан замолчал, остановился перед громадной бронированной дверью, сжал ладонь в кулак, потряс им, одновременно выставил указательный и средний пальцы, выпали считалочные – ножницы.

Шайтан в кромешной тишине закончил зловещим шепотом:

– Цу-Е-Фа… – затем резко обернулся и уставился на голубоглазого охранника.

– Что, Максим Андреевич?

– Инструмент там?

Голубоглазый охранник кивнул.

– Конечно, все, как вы просили.

Шайтан повернулся к громадной бронированной двери, схватился пятерней за ручку, резко потянул на себя. В бетонной кишке коридора раздался громкий скрип несмазанных петель.

– Вот и славно. Трам-пам-пам… Побудь здесь чутка, я сам все решу с этим…

1993 год. Москва.

Изолированное помещение

в подвале казино «Метелица». Утро.

В центре небольшого бетонного, глухого, изолированного помещения на ржавом железном стуле с прогнившей спинкой сидел тот самый Толя – из детства сегодняшнего очень уважаемого Шайтана и тогдашнего зачмыренного Максимки. Единственным отличием прыткого паренька из семидесятых и нынешнего его тридцати шестилетнего отражения были конечности… тщательно примотанные скотчем к ручкам и ножкам ржавого железного стула с прогнившей спинкой.