В ближнем к большой бронированной двери углу стоял железный стол, на нем ничего не было кроме скрипичного футляра, в углу же дальнем лежала на боку очень старая, еще советская, окровавленная деревянная табуретка с толстыми ножками.

Шайтан с грохотом закрыл за собой громадную бронированную дверь. Толя прислушался и настороженно произнес:

– Макс, это ты?

Шайтан молча прошел в дальний угол, одной рукой поднял с пола старую деревянную окровавленную табуретку, медленно приблизился к Толе, поставил ее напротив него и опустил зад на сиденье.

– А это ты, НуТоля? – Шайтан улыбнулся

– Макс, пойми, не мой же косяк, это все лабусы. Это они с алюминием намутили. Я ж посредник. Какой с меня спрос?

Шайтан раздвинул ноги, уперся обеими руками между ними в сиденье стула.

– Лабусы, значит? Одновременно с пятью вагонами намутили?

Толя насторожился.

– Лабусы. С пятью. Они вместе шли, то есть, в одном составе.

– И ты, падла, не… – внезапно стало тихо, а потом снова громко, – …ссыкло, здесь вообще не при делах?

– Клянусь, не при чем. Ну, Толян.

Шайтан медленно поднял зад с табуретки, вплотную подошел к Толе, пристально посмотрел ему в глаза.

– А лавэ под процент тоже они у меня брали?

Наступила краткая, но мучительная пауза. Толя испуганно вращал глазами. Шайтан несколько раз кивнул, отдалился он него и монотонно проговорил:

– За пять вагонов?

– Брал я, но…

Шайтан прервал Толю:

– А чего же тогда ты от меня бегал, как вонючая пидерсия?

– Да говорю же, так получилось. Толян, ты же меня знаешь. Ну! Правда, лабусы намутили.

Шайтан неотвратимо надвигался на Толю.

– Вот именно, что знаю! Да еще как! А давай так поступим.

Он достал из кармана длинного черного кожаного плаща балисонг, одним движением раскрыл его, склонился над Толей, ловко срезал скотч – сначала с его рук, затем – с ног.

Толя шевельнул кистями. Шайтан одним движением сложил балисонг, бросил его Толе на колени, подошел к железному столу и коснулся рукой крышки скрипичного футляра.

***

Подошвы зашуршали по бетонному полу. Раздался протяжный Толин крик:

– Пи-да-ра-с!

Шайтан обернулся в тот момент, когда повзрослевший злобный пацан из его детства занес над его головой балисонг. Максим резко склонился вправо, Толина рука с раскрытым ножом пролетела мимо его головы.

Острие балисонга с глухим ударом попало в крышку железного стола. Шайтан ударил Толю в бок удлиненной частью скрипичного футляра.

– Б-л-я-я… дское… отро… дье… е… – захрипел проштрафившийся коммерс и медленно попятился назад.

***

Держась одной рукой за бок, Толя судорожно хватал ртом воздух. Шайтан быстро подошел к нему, наотмашь плашмя ударил скрипичным футляром сначала в левый висок, а затем – в правый.

Толя уронил балисонг на пол и снова прохрипел:

– Сс-у-к-кк-аа-а!

Шайтан отбросил балисонг ногой в сторону, замахнулся скрипичным футляром и снизу по дуге ударил им Толю в подбородок. Из разинутого рта дикого сорванца из далекого детства брызнула кровь. Он закатил глаза и без чувств рухнул на бетонный пол.

***

Громадная бронированная дверь медленно открылась. В небольшое бетонное, глухое, изолированное помещение заглянул голубоглазый охранник.

Мертвый Толя лежал на грязном холодном полу – из его разорванного, окровавленного рта вертикально торчала скрипка, вбитая в него головкой грифа. А на голове Толи и на его лице было много крови.

Вытирая руки от следов недавнего побоища о подол длинного черного кожаного плаща, Шайтан пробормотал:

– Вот чмо какое. А ведь мог просто отдать долг…

Голубоглазый охранник понимающе кивнул и продолжил слушать бормотание босса.

– Гандон. Только старый, но дорогой сердцу инструмент из-за него испортил.