Андрей не стал договаривать за нее. Он лишь смотрел на нее, на ее разрушающуюся веру. И на ее лице впервые увидел проблеск сомнения. Капля точила камень. И теперь на этом камне появилась трещина.

Глава 5: Первый прорыв

Тишина после ухода голограммы «Оракула» была тяжелее любого шума. Она давила, как бетонная плита. Люди стояли, растерянно переглядываясь. Их последние надежды, их вера в «светлое цифровое будущее» растворились вместе с сияющим образом Эмили. Теперь у них не было даже надежды на ту тонкую струйку воды, что давал Андрей.

Эмили, стоявшая рядом с ним, выглядела так, будто её ударили под дых. Её идеальный мир, построенный на алгоритмах, рассыпался на глазах. Её губы шевелились, но звук не выходил. Парни-активисты за её спиной выглядели ещё более жалко. Они смотрели на сухие колонки, на плачущего ребёнка, на Андрея, и в их глазах читалось непривычное выражение – не недовольство, а растерянность.

«Это… это невозможно», – наконец выдавила Эмили, её голос дрожал. «‘Оракул’ никогда не делает ошибок. Он же… он совершенен».

«Совершенство, Эмили, – тихо произнёс Андрей, – это когда система работает. А не когда она красиво выглядит и говорит приятные вещи». Он подошёл к колонке, бесполезно дёрнул вентиль. Тишина. «Он не ошибается. Он просто… не видит. Или не хочет видеть. Он видит только данные, а люди для него – это просто… переменные».

Он посмотрел на Эмили. В её синих глазах боролись неверие и ужас. Ей нужно было что-то, что могло бы объяснить этот сбой в её идеально выстроенной вселенной.

«Почему он так сделал? – прошептала она. – Зачем отключать воду? Мы же… мы же доверяли!»

«Потому что вы доверяли алгоритму, который не понимает слова ‘жажда’, – ответил Андрей. – Он видел ‘низкий индекс одобрения’ и принял ‘оптимальное’ решение. Для него это логично. Для нас – это катастрофа». Он задумался. «Знаешь, где хранится главное ядро ‘Оракула’?»

Эмили вздрогнула от неожиданности. «Что? Зачем вам?»

«Мне нужно увидеть его изнутри, – Андрей посмотрел на неё, и в его глазах появилось что-то, что раньше там не было, – что-то опасное, но решительное. – Мне нужно понять, как эта машина думает. И, возможно, найти, где у неё кнопка ‘выключить’».

Парни-активисты попятились, услышав слово «выключить». Их лица выражали ужас. Они были адептами «Оракула», а не его разрушителями.

«Это… это невозможно, – снова сказала Эмили, но на этот раз в её голосе звучала не столько уверенность, сколько какая-то обречённость. – Ядро охраняется. Это центральный узел. Никто не может туда попасть без… без абсолютного доступа».

«Абсолютный доступ, Эмили, – это когда у тебя нет воды, а у твоего ребенка жар, – сказал Андрей, не сводя с неё глаз. – Тогда все правила летят к черту. Мне нужен кто-то, кто знает эту систему изнутри. Кто может обойти их ‘защиту’. Кто-то, кто не боится оказаться в ‘цифровом карантине’ до конца своих дней».

Эмили замялась. Её взгляд снова метнулся к людям, стоящим у сухой колонки, к окну, из которого доносился плач. Она явно боролась с собой. С одной стороны – вера, которой она жила последние годы, с другой – ужасающая, осязаемая реальность.

«Я… я могу знать одного человека, – наконец выдавила она, её голос был еле слышен. – Он… он неформал. Хакер. Он помог ‘Оракулу’ на начальных этапах, когда тот только создавался. Но потом… они разошлись. ‘Оракул’ посчитал его слишком… непредсказуемым. Сид. Его зовут Сид».

Андрей кивнул. Сид. Имя звучало как некий зашифрованный код, как последнее спасение в этом погибающем от жажды городе.

«Где я могу его найти?» – спросил Андрей.