— Скажите, Вощинин, а у Дужкиной волосы какого цвета? Случаем, не рыжие?

— Скажете тоже — рыжие, — хмыкнул мужчина. — Тёмненькая она.

— Понятно, — протянул я.

Похоже, наш драгоценный покойник имел обыкновение изменять супруге, и женский волос рыжего цвета тому доказательство.

— А духами Агриппина Дужкина пользуется?

— А ей-то зачем? — удивился Вощинин. — Баба должна пахнуть бабой, а не цвяточками. Она ж не шалава какая, а мужняя женщина. Ей духи ни к чему. Моя тоже на себя всякую гадость не льёт.

— Я слышал, что Дужкина видели в компании какой-то рыжей надушенной женщины, — пристально посмотрел я на Вощинина.

— Чего не знаю, того не знаю, — вяло произнёс тот. — Это, наверное, прости меня господи, параститутка какая была. Видать, не всё гладко у Агриппины по бабьей части с мужем, вот и бегал Васька по другим бабам. Когда совсем невмоготу становилось, так и параститутками не гнушался.

— Понял вас, гражданин Вощинин. Спасибо за помощь следствию.

— Ну дык всегда пожалуйста, — он с явным облегчением выскочил из спальни.

— Товарищ начальник, а чего это вы вдруг про рыжих спросили? — заинтересовался Леонов. — И откуда знаете, что убитый с какой-то рыжей девкой гулял? Вы ведь у нас в городе первый день только… Может, научите «пинкертонить»?

— Да тут особого секрета нет. Вот, сам погляди, — показал я ему волос. — На простыне нашёл. И, обрати внимание, на запах духов.

Он повёл носом.

— Есть маненько.

— Я б не сказал, что маленько. И в связи с этим есть у меня одна гипотеза.

Я приоткрыл дверцу шкафа, заглянул в него: там хватало пустого места, и при желании мог бы спрятаться человек невысокого роста и стройного телосложения, то есть женщина. К тому же здесь ещё ощутимее пахло духами — что наталкивало на мысль: внутри кто-то сидел, и этот «кто-то» вряд ли бы полез в шкаф ради прикола. Нет, скорее всего, ему пришлось прятаться.

Если супруга была на работе и должна вернуться только вечером — ответ напрашивается сам собой: кажется, у нас есть свидетель, вернее — свидетельница убийства, которая могла из шкафа слышать и наблюдать за происходящим.

Сумеем отыскать — найдём убийцу или убийц.

— И как — нашли в шкафу что-то интересное?

— Похоже, что нашёл.

— Дайте догадаюсь: в шкафу могла спрятаться рыжая?

— А ты делаешь успехи, Пантелей, — одобрительно произнёс я. — Это, конечно, догадка, но, сдаётся мне, мы на верном пути. Давай мыслить логически: жена отбыла на работу, Дужкину стало скучно. Он снял себе девочку и принялся кувыркаться с ней в постели. Внезапно заявились некие незваные гости. Дужкин на всякий случай велел подруге спрятаться в шкафу.

— И та всё видела?

— Видела вряд ли, а вот слышать могла.

— Эх, найти бы её, — мечтательно произнёс Леонов.

— Пантелей, ты только моему вопросу не удивляйся, пожалуйста, — заранее стал готовить Леонова я.

— Спрашивайте, товарищ начальник.

— Ты местных проституток хорошо знаешь?

— Кхм! — чуть не поперхнулся Леонов. — Товарищ начальник, вы чего? Я ведь комсомолец!

— Я тоже комсомолец, но в первую очередь — милиционер. А милиционер просто обязан знать тех, с кем по долгу службы ему приходится регулярно иметь дело. И на будущее заруби себе на носу: жрицы продажной любви — отличные информаторы. Только к ним надо знать подход.

— Да какой тут подход? — разгорячился парень. — Если не встала на путь исправления, пусть в тюрьму идёт. Уж там-то её точно перекуют.

— Насчёт последнего — не уверен. А нам, как ни крути, нужно искать рыжую проститутку. И, как мне кажется, это — не дешёвая вокзальная шлюха, а девочка подороже. Думаю, Дужкин мог себе позволить такое развлечение.