— Я как раз и хотел поговорить с вами о кадрах. Считаю, что штаты милиции и уголовного розыска необходимо увеличить.

— Считать вы можете что угодно, товарищ Быстров, — заметил Камагин. — Если думаете, что сокращение органов милиции было проведено от хорошей жизни, то вынужден вас разочаровать: это было вынужденное решение. В стране нет лишних средств. Мы не можем себе позволить роскошь содержать прежнее количество сотрудников милиции. Губерния этого не потянет.

— А губерния потянет резкое увеличение грабежей и убийств? Губернии станет легче от того, что закон будут защищать голодные и раздетые люди? Вы понимаете, что милиция становится посмешищем в глазах людей, а бандиты начинают чувствовать себя безнаказанными? Сколько ещё людей должны убить, ограбить или обворовать, пока губерния поймёт, что роет сама под себя яму?

— Это демагогия, Быстров! — поморщился Камагин.

Мои слова явно задели его.

— Это правда жизни, — горячо произнёс я. — Только не говорите, что не понимаете, о чём речь. Да, многие работают не из-за денег или продпайка, а за идею. Но любой энтузиазм надо подпитывать, и желательно не словами…

— Может, у вас есть что-то конкретное? — насупился Малышев.

— К теме увеличения штатов я ещё вернусь. Пока мне нужно закрыть два вакансии в подотделе уголовного розыска. Прошу оказать помощь и подобрать по линии партии или комсомола надёжных и неглупых людей.

— Этот вопрос решаем, — кивнул Малышев. — Ещё что-то?

— Да. Нужен эксперт-криминалист с опытом, а не самоучки.

— Где же я вам такого найду?

— Разрешите поискать среди старых кадров?

— Вы уверены, что вам удастся найти благонадёжных сотрудников?

— Мне нужны спецы. Никакой политики в отделении я не допущу.

— Хорошо. Оставляю на ваше усмотрение подбор кандидатуры на должность эксперта.

— В отделении катастрофически не хватает кинолога.

— Но ведь не только у нас. В губрозыске тоже никого нет.

— Предлагаю утереть нос губернии, — усмехнулся я.

— Кинолога тоже будете искать самостоятельно?

— Да. У меня есть на примете кое-кто…

— И этот кое-кто тоже из старорежимных кадров? — догадался Малышев. — Что-то вас не туда всё тянет, товарищ Быстров…

— Что поделать! Как только появятся молодые подготовленные специалисты, я с огромным удовольствием возьму их на работу. А пока приходится довольствоваться теми, кто есть.

— Непросто с вами, товарищ Быстров… Непросто… Вы понимаете, что лично отвечаете за принятое решение?

— Я ответственности не боюсь, — спокойно сказал я.

— Глядите — он ответственности не боится, — слегка подразнил меня Камагин, но я видел, что делает он это не со зла, просто у него такая манера разговаривать.

— На этом всё? — с надеждой спросил Малышев.

— Разумеется, нет.

Я протянул список, составленный завхозом.

— Вот перечень того, что необходимо в первую очередь.

Камагин схватился за бумагу, пробежался по ней глазами, отложил в сторону и фыркнул:

— Я что-то не понял — у вас под началом отделение милиции или пехотная дивизия?

— У меня под началом несколько десятков людей, от которых зависит порядок в городе.

— И что с того? Вся страна так живёт…

— Я пока не требую ничего, кроме того, что им положено по закону.

— Оставьте список у меня. Я подумаю, что можно сделать, — сказал Камагин.

— Договорились, — улыбнулся я. — На всякий случай, если вдруг потеряете… У меня и копия имеется.

— Далеко пойдёт, — захохотал Малышев.

Я ответил дипломатической улыбкой. Понятно, что всё нам не дадут, это нереально, но даже если часть удастся выбить — уже здорово. Я смогу намного спокойней смотреть в глаза моим людям.

— Будем считать, что смотрины удались, — тоже улыбнулся Камагин. — Хотя оценивать станем по результатам. Завалишь дело, вернём назад к Смушко.