– К комбату, – выслушав меня, распоряжается парень в милицейской «сбруе».

Захожу в кабинет командира батальона. Он поднимается навстречу и протягивает руку. Здороваюсь, представляюсь, излагаю просьбу.

– Я в Славянск не отправляю. Но в Вашем случае, так как вы из России и ненадолго, – подойдите завтра утром. Что-нибудь попробую сделать, – отвечает мне Плотницкий Игорь Бенедиктович.

Венедиктыч, как его называют бойцы, выглядит собранным. Будущий глава ЛНР уверенно смотрит на меня большими карими глазами, над которыми колосятся брежневские брови. Массивная фигура, щекастое, бульдожье лицо – человек твёрдой воли.

Снимаю номер в гостинице при железнодорожном вокзале и иду гулять по городу. В парке перед зданием областной администрации многолюдно. Детская площадка густо населена малышнёй и мамочками. Проходя мимо троицы прилично одетых мужчин категории «менеджер среднего звена», замедляю шаг, чтобы подслушать разговор: «…так и не пойму, по какому праву они тут находятся?»

Сказанное, без сомнений, относится к группе вооружённых людей в разномастной военной форме, расположившейся на ступенях помпезного сталинского здания. Новоиспечённые властители понимают, что находятся в центре внимания, и, с непривычки, немного рисуются. Из стоящего рядом с ними джипа звучит армейский шансон.

Заглядываю на центральный рынок, сижу в кафе, катаюсь на такси, стригусь в парикмахерской – стараюсь составить объективное представление о происходящих событиях. По итогам наблюдений и разговоров для себя делаю вывод: одиннадцатого мая явка на Референдум была чрезвычайно высокой, люди шли с энтузиазмом и голосовали в подавляющем большинстве за отделение от Украины. Из пары десятков человек, с кем удаётся поговорить на тему независимости, не встречаю ни одного сторонника единой Украины. Таксист, что везёт из гостиницы на автовокзал, рассказывает: он единственный среди многочисленной родни и знакомых, кто не ходил на референдум. Но не голосовал таксист не потому, что против независимости, а в уверенности, что избирательные списки в конечном итоге попадут в руки СБУ и всех участников плебисцита ждёт неминуемая расплата за сепаратизм.

– Родне говорю: «А списочки? Расписывались в списочках-то? Ага! Хохол придёт, списочки поднимет, и всё, все одним медным тазом накроетесь!»

Я успокаиваю водителя:

– Вы зря так за родных переживаете. «Да, я расписывался в списках избирательных, и что? Но голосовал-то я против отделения!» – каждый из тех, кто ходил на референдум, может и так сказать. Ведь сами бумажки, которые в урну кидались, они-то не именные были, на них ничего кроме закорючки под «Да» или «Нет» не ставилось. Это и называется – прямое тайное голосование. Как можно доказать, что конкретный человек голосовал против Украины? Наоборот, можно украинским патриотом себя заявить, мол, специально ходил на выборы голосовать за единую Украину! Ведь был же небольшой процент голосов против отделения? Был! Тем более можно будет сказать – это я голосовал против сепаратистов!

Логика в моих словах присутствует, и таксист горюнится – он напрасно отпраздновал труса в глазах близких.

– …перебздел, получается?

Вечером в номере смотрю телевизор. По пяти федеральным украинским каналам беспрерывно транслируется предвыборная кампания – бесконечные Ярош, Порошенко, Тимошенко. Кандидаты клянутся зачистить Луганск на следующий день после того, как их выберут президентами. Звучат реляции о будущих военных победах. Похоже, претенденты на Киевский престол набитое дурачьё. Хотя нет, они не идиоты, они врут, привычно, как дышат.