– Мы будем жить здесь, – ответил он. – Ты станешь смотреть за домом, а мы с братом – работать на Мельнице. Ты родишь мне двоих сыновей.

Отец, который тоже был там и сидел с Кошкой на коленях, посмотрел на них усталыми глазами и произнес:

– Когда-то и я точно так же привел сюда свою будущую жену. И у меня с губ сорвались такие же слова. И все вышло так, как я сказал. Твоя мать была хорошей женщиной, именно такой, какой должна быть жена мельника. И твоя невеста очень на нее похожа. Только у матери были черные волосы, а у этой девушки – волосы цвета спелой пшеницы. Но так даже лучше.

В тот в ее душе возникла уверенность и гордость за свое будущее.

Еще она заметила мелькнувшую в окне фигуру Младшего Брата. Его шаги показались ей неуверенными, словно он ступал по неровной почве, его глаза смотрели в несуществующую, только ему видимую даль. Он не вышел знакомиться с невесткой, только бросил быстрый взгляд сквозь стекло и поспешил скрыться в глубине комнаты.

Тогда сердце девушки возликовало оттого, что ее будущий муж был совсем другим.

Теперь же, когда такому прочному, как казалось, миру угрожает опасность, душа ее сжималось от страха, и ей хотелось бежать вслед за ним, под его защиту, под крыло старой могучей Мельницы, которую никогда и ничто не сокрушит….

2.

Когда Старший Брат вернулся домой, лицо его выглядело озабоченным, но не так как всегда. И Младший Брат сразу понял, что думы его не связаны с Мельницей. Что-то произошло вне доступного для них мира.

Старший молча сел на скамью перед амбаром, предоставив Младшему самому возиться с повозкой, и стал смотреть себе под ноги.

– Что случилось? – поинтересовался Младший Брат. – Поссорился с невестой?

– Нет. Просто…, – он замолчал, не договорив, потом решительно поднялся и пошел в дом, жестом приглашая брата следовать за ним.

– Отец, – сказал Старший, когда они подошли к постели старика, – из деревни я принес плохую новость.

– Какую? – пробормотал тот, движения его руки, поглаживающей дымчатую шерсть Кошки, сразу стали быстрыми и беспокойными.

Кошка во все глаза смотрела на Старшего Брата.

– Говорят, что на Краю Земли началась война. Говорят, что многие наши мужчины должны идти воевать.

Кошка перевела взгляд на Младшего. Тот, едва услышав эти слова, весь напрягся, в голове его вспыхнула мысль:

– Я пойду на войну! – воскликнул он, а Кошка одобрительно замурчала, будто только этого и ждала.

Отец встревожено посмотрел на своего второго сына и произнес:

– Возможно этого и не потребуется. Вы – мельники и обеспечиваете солдат хлебом. Если вас призвать на войну, то здесь некому будет работать.

– Он и один справится, – возразил Младший Брат, указывая на Старшего.

– Ты будешь воевать? Ты? – удивленно поднял брови тот, испытующе глядя на брата. – Разве ты сможешь?

В представлении Младшего Брата война всегда была смесью серого и алого. Серым выглядело все: лица и одежда солдат, грязь, небо, дождь, воздух и ветер. И на этом сером фоне – алая кровь рвущихся сердец, алая страсть убийства и разрушения, алое пламя огня и алые зрачки дьявольского рока.

Разные картины, одна страшнее другой проплывали перед его мысленным взором. И каждый раз он видел себя с оружием в руках, посреди мертвого, но еще агонизирующего поля брани, под смертельным огнем вражеских орудий. Земля дрожит под ногами, он падает на колени и из глаз его текут серые слезы. Он не может стрелять. Он не может убить человека даже если кто-то окрестил его врагом. Он распластался в грязи, не сдерживая рыданий и орошает слезами землю, испещренную следами сотен тысяч таких же как он людей, безликих, ослепленных, измученных. Ради чего? Ради будущего? Ради мира и всеобщей любви? Неужели никто не понимает, что будущее, построенное на крови, не может быть источником мира! А что такое любовь, напившаяся боли, страданий, и упирающаяся ногами в трупы людей? Нет, – думает он, – это ложь! Ложь, навязанная злом. И мы творим зло во имя добра!