Мел Ася Бузова
Пролог
– Уходи. Оставь нас! – кричал шаман.
– Освободи! – вторили голоса.
Со всех сторон небольшого поселения звучали крики, мольба о помощи, вопли. Кто-то в ужасе забился в угол, не замечая горящие дома, которые моргали тлеющими глазами-окнами, печально полыхали, и были готовы вот-вот обрушиться, оставляя после себя тлеющие скрещенные палки. Поселение было окутано ужасом. Коллективный разум кричал о побеге, кричал убираться подальше отсюда, оставить бывшее жильё и мчаться стремглав куда-то далеко, спрятаться в чаще, роняя холодную испарину на горячую землю. Кругом творился настоящий, всепоглощающий хаос.
Шаман стоял в центре этой вакханалии и что-то шептал, иногда вскрикивал. Он абсолютно не замечал, или же, может быть, даже не мог видеть, что происходит вокруг. Старик был погружен в глубокий транс. Он что-то подвывал, иногда переходя почти в младенческий плач. Периодически шамана трясло. Голоса поселенцев, вторившие нужные слова, замолкли, люди кричали что-то неразборчивое, крутили головами, не в силах подняться с земли.
Старик остался один на один с неведомой силой, которая отравляла жизни простых людей, борющихся за выживание. Они и без того ежедневно сталкивались с нападениями диких животных и болезнями, что «косят» и «прореживают» их. Ныне стало так тяжело, что люди стали бояться выходить из своих жилищ, начался голод. Лишь несколько смельчаков ходили на охоту, но провизии катастрофически не хватало на всё поселение. Люди стали гибнуть от голода.
Миски с мутноватым содержимым, пучки дурно пахнущих растений, подожженных шаманом, и маленькое, неподвижное тельце, лежащее прямо в центре этого всего. Девочка не выдавала практически никаких признаков жизни, дыхание было поверхностным. То, что она ещё жива, выдавали лишь подрагивающие веки. Всё началось именно с неё. Первой, кого поразила на то время неизвестная ныне «болезнь», была именно она. Тогда поселение ещё не понимало, что над ними нависла настоящая опасность и угроза. Ребёнок потерял сознание во время игр с другими детьми, лекарь предположил, что девочка была укушена насекомым, яд которого заставил её кожу побледнеть, а глаза её сделались белыми, как снег, он передал её в руки шаману, с целью излечить ребенка. Но ни травы лекаря, ни старания шамана не помогали вывести ребенка из мёртвого сна. Шаман был подавлен, ведь беда пришла именно в его семейство. Девочка была дочерью его сына, погибшего несколько лет назад от падения со скал. Событие подкосило его, прибило к самому дну. Он всегда мог помочь, но не в этот раз. В этот раз всё было иначе.
Двое других детей, сестра с братом, которые играли с ныне еле живой девочкой не проронили ни слова с тех пор, как с подругой произошла беда. Те будто онемели и стали отрешёнными от всех окружающих людей, даже к собственной матери подходить не хотели. Та долго плакала, пытаясь прижать к себе двойню, что так с трудом удалось родить около семи лет назад. Их глаза стали какими-то мутными, чужими, пустыми. Несчастная мать всё всматривалась и всматривалась в их лица, но не находила ни знакомой черты, ни ответа. А что вообще могли видеть эти глаза? И видят ли они в привычном людям понимании?
Шаман всё повторял слова, которые ранее помогали избавлять племена от дурного знамения, но сейчас всё было тщетно. Его слова будто только злили «нечто», небо почернело, начиналась буря. Он водил руками над телом худенькой, истощенной девочки, но ветер становился всё сильнее.
– Это не демон… – прошептал на выдохе старик, выйдя из транса он огляделся по сторонам.
Старец наклонился к ребёнку, девочка была всё так же бледна и неподвижна. Он прижал её холодное тело к себе, маленькие ручонки повисли в воздухе. Скорбь и паника смешивались, трясли внутренности всё сильнее, немолодое тело знобило. Шаман очень бережно положил тельце на землю так, будто оно могло рассыпаться от любого неловкого движения, упал на колени и закричал:
– Забери же меня! Оставь её!
Телом шамана, и, тем более, его душой, завладеть было в разы сложнее. Только сам он мог позволить завладеть своими внутренностями, проникнуть в самое нутро, обволокнуть пустотой. Один его дух сильнее ста здоровых мужчин, но еще никогда старец не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным.
– Прошу, я готов… Оставь её, оставь их всех…– повторил он и широко распахнул руки, будто впуская «нечто» в свою душу.
Тотчас ветер стих. Шаман пошатнулся. Лежащая на полу девочка открыла глаза. Шаман улыбнулся и упал наземь.
Было это смертью, или чем-то большим? Перерождением? Шаман наконец всё понял, но ему вновь придется всё забыть, пройти это вновь и вновь, змея вновь поглотила свой хвост. Возможно, она глупа?
Люди, до этого мечущиеся в страхе, вдруг остановились, и повернулись в сторону девочки. Они заметили лежащего на земле шамана и отчаянно упали на колени, кто-то взвыл. Девочка попятилась, вскочила с широко расстеленной соломы. Ранее добрые, приветливые люди превратились в испуганных лишением помощи шамана тварей. Вдруг кто-то из толпы закричал:
– Она виновна! Она!
И толпа ринулась ребенку, что минуту назад лежал на земле, вокруг которого они же и дежурили, следя, чтобы девочка продолжала дышать. После гибели шамана никто и не подумал о том, что произошло чудо, и сотворил его шаман. Каждый считал девочку главным врагом, которого следовало изничтожить, сжечь, растоптать и смешать с пылью-золой. То, что отличается от обычного, привычного – всегда пугает. Но чего на самом деле стоит бояться?
ЭЙС
Шёпот, неразборчивый, с благоговением, раздражением и нетерпением. Какие-то люди в старых, сморщенных масках животных, которые, видимо, сделаны из шкур, костей и ссохшихся черепов. Мертвые птицы, много мертвых птиц. Запах гари. В какой-то момент это всё превращается в дикую вакханалию, шум от шепота, и рев скота сливается в единый звук, который просто разрывает голову изнутри. Это заставляет очнуться ото сна. Именно очнуться.
«Один, два, три…», – задыхаясь затараторил Егор, ведь не впервые всё это происходило. Практически каждое утро начиналось одинаково. Кто-то по утрам пьет кофе, или может чай, завтракает, или делает зарядку, а у Егора подобным «ритуалом» считается пробуждение от очередного кошмара. В ушах ещё шумело, и по телу пробежались мурашки. Егор глянул на настенные часы. Шесть утра, зима. Страх подутих, молодой человек часто поморгал, разгоняя остатки кошмара, мысли полегоньку стали собираться в кучку:
«Да… и будильник никакой тут не нужен», – подумал парень, и тут же, будто прочитав его мысли, телефон затрезвонил будильником, заведенным на 6:30. Егор ещё раз глянул на настенные часы, уличный фонарь так же освещал их, этот старый шестирёночный механизм, оставшийся от пожилых хозяев квартиры, ехидно и слегка противно тикал, оповещая о быстротечности жизни. В такой атмосфере позитивные мысли никак не могла проникнуть в голову, и Егор сморщил лоб, будто решая сложную математическую задачу.
«Чего? Куда делись пол часа?…». Егор округлил глаза и шумно выдохнул, сердце слегка ускоренно танцевало в груди. Скинув странность на собственную невнимательность, он привстал, оторвав тяжёлую голову от мягкой подушки. От начала приёма препаратов, которые, по сути, должны были помочь ему не видеть больше кошмаров, и не «болеть душой», как говорит его психиатр, прошло уже больше трех месяцев. Эффекта не было никакого, парню даже казалось, что всё усугубилось.
Если раньше его мучали только кошмары, и редкие ночные галлюцинации, то сейчас образовался вдруг новый интересный побочный эффект. Но вообще, Егор решил, что больше не пойдет к этому старому, странному врачу-психиатру, потому что складывается ощущение, что тот просто тянет с него деньги, а для студента 4 курса – это суммы немаленькие. Например, этот странный дед, стабильно, несколько раз за прием намекает, (хотя намеки были очень уж жирными) что от Егоровых недугов очень помогла бы йога. Надо ли говорить, что данный врач-психиатр так же является преподавателем йоги? Он, кстати, и коврики для йоги Егору предлагал, но у парня получилось вежливо отказаться. Егор вообще удивился, когда нашёл в интернете фото Альберта Викторовича, сидящего в позе лотоса, на фото каллиграфично было написано «Гуру йоги, достопочтенный Альберт Веричев». А удивиться этому было легко, ведь Альберт Викторович выглядел так, будто вот-вот развалится от легкого дуновения ветра, а на фото в интернете дед был способен свернуться в бараний рог. Немного поудивлявшись, Егор закрыл вкладку с страницей о йоге, и больше к психиатро-йогу так и не записался.
Егор уже настолько привык к кошмарам, что почти не обращал на них внимания, лишь было бы время отдышаться, и можно собираться на пары в универ, но, честно говоря, вот это «нововведение» с провалами во времени его напрягло. «Это всё стресс, да ваши эти гаджики (производное от слова «гаджеты»)», – твердит бабушка Валя, когда видит Егора.
«У нас сроду психов не было, не в кого тебе страдать!», – тараторит она, явно намекая, что виной всему, что мучает внука, является его телефон. Вообще, никто из семьи, не верит в серьёзность проблем Егора, а младший брат вообще называет его «придурошным». Наверное, поэтому Егор и съехал от родни еще в 17 лет, когда поступил в университет.
