Среди хаоса обломков, под слоем шлака и пепла, нашли обгоревший механический протез. Сложный агрегат из полированной стали и титана, некогда ловко заменявший лейтенанту Брику правую руку от локтя, теперь был почерневшим, деформированным уродцем. Опознать самого Брика не удалось – слишком мало осталось от человека, слишком много отдала стихия огня. Лишь жетон, найденный рядом, пробитый осколком и покрытый копотью, но с различимым номером и фамилией, безжалостно подтвердил: один из лучших механиков корпуса, человек, чья вера в прогресс была столь же крепка, как сталь его протеза, стал топливом для катастрофы. Пепел на ветру.

Суд был коротким, как выстрел. Не трибунал под сводами зала с гербами, а скорый и грязный разбор полётов в кабинете полковника Рейда. Помещение было затянуто сигарным смогом, густым и сладковато-удушливым, смешивающимся с запахом дорогого коньяка и леденящим холодом вины. Полковник Рейд, его лицо, обычно красное от гнева или выпивки, сейчас было землисто-серым, сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами. Его пальцы, толстые и сильные, нервно барабанили по полированной поверхности.

В углу, неподвижный, как изваяние скорби и ярости, высеченное из мрамора, стоял комиссар Ордена Вейсс. Его черный мундир без единой складки, серебряные шевроны и холодные, как лезвия скальпеля, глаза казались инородным телом в этой обстановке. В его руках, закованных в черные перчатки из тончайшей кожи, он держал медный цилиндр «Регистратора». Устройство, призванное фиксировать каждый параметр эксперимента, каждую искру энергии, было целым внешне, но мертвым внутри. Его кварцевое «сердце» – сложный кристаллический процессор – было темным, безжизненным. Оно потухло в самый момент разрыва портала, унеся с собой последние, возможно, спасительные данные о том, что же пошло не так.

– Саботаж, – вынес вердикт Рейд, его голос, обычно громовой, сейчас был хриплым и усталым. Он ткнул пальцем в рапорт перед собой, словно протыкая им невидимого врага. – Намеренный, продуманный срыв испытаний Ключа Вейна. Гибель ценного персонала. Утрата стратегического артефакта, равной которому нет в арсеналах королевства. – Он поднял глаза, тяжелые, налитые кровью, и уставился на Элиаса. – И все это по твоей вине, Верн. По твоей руке.

Элиас стоял по стойке смирно у стены, спиной к запотевшему окну, за которым клубился все тот же проклятый дым «Молота». Он не смотрел ни на Рейда, ни на Вейсса. Его взгляд был устремлен в серую муть за стеклом, но видел он не ее. Он видел лицо Брика в последний момент перед активацией – сосредоточенное, уверенное. Видел, как его рука, настоящая, живая, лежала на пульте управления резервными системами. Видел, как тот кивнул ему, Элиасу: «Готово. Давай, гений, покажи им!». И он показал. Не то, что они ждали.

Он знает, – пронеслось в голове Элиаса, холодной, отточенной иглой. Рейд не знает. Но Вейсс… Вейсс знает. Знает, что я подменил стабилизированные кристаллы в реакторе «Громовержца» на те самые, нестабильные армейские кварцы, которые лежали в лаборатории «на всякий случай». Знает, что «Ключ» Вейна активировал портал не потому, что я хотел его зарядить и открыть врата… а потому что я хотел его уничтожить. Стоп. Сжечь. Стереть в пыль вместе с их безумными планами. И Брик… Брик просто оказался слишком близко к эпицентру моей личной войны.

– Расстрел был бы милостью, – прошипел Вейсс, не меняя позы. Его голос был тихим, но каждое слово падало, как капля расплавленного свинца, прожигая тишину. – Быстрой, чистой казнью. Но Орден… – он сделал едва заметную паузу, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на холодное любопытство ученого, рассматривающего редкий, опасный экземпляр, – …Орден ценит ваш ум, Верн. Ваш дар. Как бы извращенно вы его ни применяли. Поэтому вы получите «Почетную отставку».