– У нас были свои методы, – усмехнулся Илья. – Не такие совершенные, как сейчас, но работали. Суть в том, что сегодня в архиве этот сенсор проявил активность. Без источника питания, без подключения к каким-либо устройствам.

Алексей недоверчиво посмотрел на него:

– Это невозможно. Такие сенсоры требуют внешнего возбуждения – лазера или сильного электромагнитного поля.

– Я знаю. И тем не менее, он светился. Причем интенсивность свечения менялась в зависимости от расположения в пространстве.

Илья коротко рассказал о своем визите в архив, о найденных контейнерах и о странном поведении сенсора.

– Теперь мне нужно понять, что происходит. И ты – единственный человек, которому я могу доверять и у кого есть необходимые знания.

Алексей задумался, постукивая пальцами по столу.

– Вы говорите, что свечение было наиболее интенсивным в определенных точках помещения? В тех, где раньше стояли элементы вашей установки?

– Именно. Как будто установка все еще там, просто… невидима.

– Или существует в другом временном слое, – тихо добавил Алексей.

Их взгляды встретились. Илья увидел в глазах бывшего аспиранта тот же научный азарт, который когда-то двигал им самим.

– Ты веришь в это?

– Я теоретик, профессор. Я допускаю возможность существования того, что не противоречит фундаментальным законам. А временные аномалии, связанные с квантовыми эффектами, не противоречат. Они просто… исключительно маловероятны.

Алексей подошел к шкафу, достал какое-то устройство размером с книгу и вернулся к столу.

– Это портативный спектрометр. Я использую его для полевых исследований. Давайте посмотрим, что покажет анализ.

Он осторожно поместил сенсор в специальный отсек спектрометра и включил прибор. На маленьком экране появились цветные линии – спектральный анализ материала.

– Удивительно, – пробормотал Алексей. – В кристалле действительно есть NV-центры, причем в довольно высокой концентрации. Для девяностых это… революционно. Но что еще интереснее, – он указал на странный пик на графике, – здесь есть следы излучения, которое не соответствует известным спектрам. Как будто кристалл подвергался воздействию какого-то экзотического поля.

– Когда?

– Спектрометр не может определить время воздействия. Но судя по интенсивности, это было относительно недавно. Возможно, часы или дни, но не годы.

Илья чувствовал, как усиливается сердцебиение. Это подтверждало его подозрения: сенсор действительно взаимодействовал с чем-то реальным, а не был просто игрой его воображения.

– Алексей, я должен тебе кое-что показать, – Илья достал из внутреннего кармана пиджака письмо, полученное накануне. – Это пришло вчера. Почерк мой, но я этого не писал… по крайней мере, не помню, чтобы писал.

Алексей внимательно изучил записку:

– "Не сжигай мои дневники. 19 декабря, 20:13. Лаборатория. Ты знаешь, где." – Он поднял взгляд на Илью. – Вы думаете, это как-то связано с активностью сенсора?

– Слишком много совпадений. Дневники, которые я собирался уничтожить. Лаборатория, где сенсор проявил активность. И дата – 19 декабря – день, когда я, по странному совпадению, должен быть в той самой лаборатории.

– А что такого особенного в дневниках?

Илья задумался, стоит ли рассказывать всю правду. Но если он хотел помощи Алексея, придется быть откровенным.

– В них описаны эксперименты, которые я проводил неофициально, после закрытия проекта. Эксперименты, которые… дали неожиданные результаты.

– Какие результаты?

– Я не уверен. В последней записи я написал только: "Кажется, у меня получилось. Маятник качнулся." После этого я прекратил исследования и никогда не возвращался к ним. Но сейчас начинаю вспоминать детали, которые тогда просто… вытеснил из памяти.