Стивидор присаживается выкурить сигарету, расспрашивает, давно ли плаваю грузовым помощником, получил ли во Владике новые инструкции по правилам перевозки скоропортящихся грузов, потом узнаёт, какая погода в Японии, нет ли ста граммов опохмелиться и, попрощавшись, уходит на другое судно.

Портальные краны просыпаются на причале, начинают вызванивать и шевелиться, изгибая жирафьи шеи над разинутыми ртами трюмов. Начинается диалог погрузки: берег – море.

Часов в одиннадать в каюту без стука влетает грузоотправительница, разбитная девушка-кореянка. Она просит показать карго-план. Я разворачиваю громадный лист грузового плана, представляющий судно в разрезе; объясняю, куда какая партия груза идёт:

– Во второй трюм в первую очередь – бочки с вином. Потом – масло и сыр. В общем, закуска сверху!.. В первый трюм – говядина внавалку. Все – для Сахалина, в Холмск…

– Кто бы что, а я не против! – озорно сверкнув черной молнией раскосых глаз, шустрая грузоотправительница выбегает на палубу.

Во второй половине дня добрая часть экипажа, уже наодеколоненная, наутюженная, протопывет под моим иллюминатором вниз по гулким сходням. У моряка при виде берега срабатывает условный рефлекс: надо засвидетельствовать своё почтение местному ресторану, что тоже, между прочим, находит отражение в устном народном творчестве. Вот перлы:

И так далее.

Мне, грузовому помощнику капитана, все стоянки приходится париться на борту – груз идет сплошным потоком. Третий штурман и старпом не упустят случая воспользоваться этим, столкнут мне свои вахты. Отдувайся за них! Но такова уж негласная морская “се-ля-ви”.

Далеко за полночь в каюту врывается матрос-тальман с первого трюма.

– Второй! – орет с порога. – В гробу я видал такую погрузку! Что она себе позволяет?!

– Кто? Что случилось, Костров?

– Да Джен эта, Пак. Подает масло в немаркированной таре. Я говорю: назад!

Она: принимай без разговоров!.. Я – что, дурнее паровоза?! Брать на свою шею немаркированный груз?!.. Не-ет, спасибо!

– Где она сейчас?

– Грузчиками командует. Они ей накомандуют полную пазуху…

Грузоотправительница легка на помине.

– Второй штурман, почему ваша закрывает первый трюм? – врывается она как тайфун.

Откуда и акцент взялся!

Джен Пак непринужденно усаживается на кушетку, сигарету – в губки, нога – на ногу! Любуйтесь! Знает, чертовка, что не обделена броской восточной красотой. Работает на эффект.

– Погрузка приостановится, простой порта – твоя вина, штурман. Моя – нету! – предупреждает она надменно, специально коверкая язык.

– Зачем же подаете немаркированный груз? – спрашиваю я как можно спокойнее. – По инструкции категорически запрещается принимать кота в мешке. Разве не так?

– Всего одна вагон, штурман. Можем договорится, а?

Джен Пак чарующим движением сбрасывает на плечи платок, расстегивает черную шубу. Там у нее красное платье и желтые бусы..

– Стоит ли заводить спор, «ревизор»? – меняет она тон на нежно-ласкающий, обворожительно улыбаясь пунцовыми губами. – Неужели не найдем с тобой общий языка?! Тебя как зовут?.. Сделаем оговорку в коносаменте – делов-то, а?!

Матрос Костров, глядя на ее ноги, чуть не съедает сигарету. Опустив глаза, он глухо кидает:

– Ну, что, я пошел, второй?..

Перед постановкой судна под погрузку я инструктировал всех матросов-тальманов, просил строго соблюдать инструкции; теперь – что же – буду нарушать их из-за распрекрасных глаз Джен Пак?!