– Дай конфетку! Мне грустно так…

– Ладно, сейчас… Пойдем чай пить.

Через пару минут мы уже хохотали и думали, как назвать праздник, если его срочно хочется. Может быть, днем слоненка?

Родители умели устраивать праздники не только на работе. Как-то 8 марта они позвали друзей домой. Пока взрослые налегали на оливье и дефицитную икорку, дети быстро поели и заскучали. «Айда на улицу!» Все побежали.

На мне была модная «чебурашковая» приталенная шуба под леопарда и шляпа с завязками, а-ля «Дольче и Габбана» советских времен. Весна в том году была поздняя, снег скрипел, мы дурачились, бегали по сугробам и постепенно дошли до залива. Лед казался прочным, но где-то виднелась вода. Нас потянуло к полынье проверить лед. Стучали ногами по краю, смотрели, как льдинки со звоном качаются на воде. Я ударила ногой еще раз, а другая поехала, и я плавно скатилась под воду со всей этой шубой и шляпой. Там было мелко. Сапог уперся в дно, ледяная вода обжигающе захватила все тело. Шуба стала тяжелой, как фартук в рентгенкабинете. Ребята меня как-то вытянули за шиворот. Я побежала домой.

А там танцы вовсю, папа с другом поют под гитару песню Высоцкого. Мама отошла на кухню за огурцами, и тут в прихожей возникла я. Шуба колом, меховые сосульки ежиком, сверху покрытая «глянцем» шляпа. Мама молча отставила огурцы, схватила меня вместе с шубой и сапогами и сунула в ванну.

– Размораживать тебя будем. Где ты была?

– Там. На море. Купалась.

– Нормально открыла сезон! – Поливает душем за шиворот. – Ты бы разделась. Моржи, они в шубах не плавают.

Потом были чай с медом, носки и пижамка. Я даже не заболела.

До сих пор думаю, как же повезло мне с мамой. Что не кричала злобно в советских традициях: «Дура! Как ты додумалась, как вообще тебя понесло…», а восприняла все с юмором, ласково, с пониманием детского сердца.

Когда я родилась, моей сестре Лене уже было десять. Подругами мы не стали, но для меня сестра была богом. Она любила со мной возиться. Но мама заставляла ее брать меня на прогулки, и там случалось разное. И из коляски я выпадала, и на площадке бывала забыта. В кино на последний ряд меня брали с пакетом булочек, чтобы Катя жевала-молчала. Лена всегда говорила: «Катя умная, я красивая». До семи лет она жила у бабушки и была ее самой любимой внучкой. А еще Лена ловко делала шоколадное масло. Тогда я думала, что этим можно заработать миллиарды. Одной рукой она быстро крутила венчиком масло, какао и сахар час-полтора. Самый лучший десерт!

В юности у сестры была офигенная грудь. Не такая шикарная, как у мамы, но гораздо приличней того, что потом оформилось у меня. Глазищи зеленые, яркие. Мальчики толпами. И встречалась она сразу с несколькими, чтобы был выбор. Приняла предложение Игоря.

Как по мне, он был лучший на свете. Я сама в него втрескалась. Все готовились к свадьбе, а я ревновала. Игорь должен стать моим! Однозначно. Но как? В голове созрел дьявольский план.

Он заходит в квартиру, а я говорю:

– Что приехал-то? Ленка тебе не подходит.

– Кать, ты что? Я люблю ее.

– Да? А она тебя – нет! Она прямо сейчас на свидании… с Вовкой!

Я не врала. Я ее заложила.

Ленка в тот вечер, конечно, отбилась. Игорь был настолько влюблен, что приключение сошло ей с рук. А мне здорово наваляли. Так что свадьбу сыграли, и Лена уехала к Игорю, в дом совсем рядом с моей музыкалкой. Для меня это стало большой потерей.

Майский отчетный концерт в музыкалке. Играю этюд Листа. Хоть меня и бесили все эти занятия, училась я честно и получалось прилично. В актовом зале родители, педагоги. В начале произведения пальцы всегда от волнения ледяные, потом отпускает, и дальше все происходит само собой, если хорошо выучить. Зал не дышит, потом аплодирует. Но среди зрителей есть два мужчины с серьезными лицами – один из них в толстых очках. Мой педагог по фортепиано и папа. Похоже, им что-то не нравится. Да и ладно! Зато отстрелялась. Впереди лето, я еду на Украину к бабушке: на вишню, вареники, к летним друзьям.