Мать: Нет всему, что не устраивает. Книга о Женщине и для Женщины с большой буквы Екатерина Юшко

Когда-нибудь я стану бабкой, и внуки будут расспрашивать о моей бурной жизни. И я с удовольствием – и со смехом! – начну докладывать. А сейчас я хочу рассказать о ней вам, дорогие читатели. Кто знает, как изменятся мои взгляды да и вообще человечество лет через…дцать. Мои внуки будут задаваться другими вопросами, а я – мыслить не только как мать, но и как бабушка. Активно работающая, путешествующая и с наслаждением проживающая день за днем. С внуками буду сидеть исключительно по собственному желанию!

И потом напишу продолжение: «Праматерь», где появятся заводы, газеты и пароходы. Книги – они же как дети. Заводятся сами собой.

Пару лет назад моя интуиция четко увидела текст и обложку с названием «Мать». Не «Мама», не «Матушка» или «Мамочка»: строго, официально, как пишется в документах. Слово очень объемное: в нем помещаются зрелость, страсть к продолжению рода, ответственность, море любви, уважения и поддержки, победы над адскими трудностями, где без черного юмора не прорвешься. Полный цикл жизни: рождение, становление, зрелость, уход.

Я фиксирую события во всей гамме переживаний, когда ржешь от отчаяния, плачешь от радости, воешь от боли и таешь от нежности. Со старшими детьми мы переживали события, смысл которых был им непонятен. Пояснять было некогда, и теперь я стремлюсь поделиться той частью себя, которая в кутерьме оставалась за кадром. Хочу своим примером показать, что жизнь – это самый крутой подарок, который мы получили. И самое классное, что мы в состоянии подарить своим детям, – ощущение радости от такого подарка.

Психологи говорят, что факт жизни важнее условий, в которых она развивалась. Мы благодарны любым матерям и отцам за то, что они дали нам ее.

Пусть эта книга останется моим детям как память и почва для размышлений, где можно сначала поплакать, потом истерично поржать.

Без вранья. Без нотаций с советами. Без политических деклараций и «синечулкизма».

Я безумно люблю свою родину и побывала во многих ее краях.

Я вряд ли убьюсь на работе, потому что работать мне нравится. Результаты, которых я достигаю, заводят меня с полуоборота.

Я за открытые и честные отношения между полами. За крепкие семьи не ради детей, а ради того, что нам здорово вместе. За уважение к старшим. За труд на пути к своим целям. За радость и наслаждение каждым днем.

Эти истории из моей жизни как они есть. Про мою маму с ее четырьмя мужьями и свекра, которому я подарила туфли на свадьбу и/или в гроб. Про то, как я встретила мужа и как не встретилась с его мамой. Как я работаю в «мужском» бизнесе. Как получилось, что у нас с мужем шестеро детей (спасибо, ребятки, что вы позволили быть вашей мамой), и как мы с собой, да и с ними, справляемся.

Многодетная мама – не приговор, а прививка от всех неприятностей. Дети – неотъемлемая часть материнского сердца: когда вырастут, они уйдут, но навсегда останутся главным в жизни матери. Отчаяние – не конец, а последняя пауза перед чем-то прекрасным, а бизнес – тот же ребенок, а не просто «зарабатывать бабки». Это то, что ты делаешь от души, день за днем, из года в год.

Демографы говорят, что рождение детей потеряло в наше время экономический смысл. Раньше дети чуть подрастали и начинали работать и в доме, и в поле. Сейчас в плане усилий и денег это инвестиция в их обеспеченное будущее. Бизнес – это то, что подаст коньячку и икорки в старости. Заодно и детей угостим.

Я знакомлю вас с этим опытом для того, чтобы вы посмотрели, как все бывает, как я это чувствую. Мне интересно, как вы это чувствуете. Как это можно перепрошить, трансформировать – чтобы потом оглянуться и кайфануть от ретроспективы.

Добро пожаловать в мою жизнь!

Что можно сказать обо мне? Здесь хочется смущенно отмахнуться, нервно пожать плечами и выдать что-то в духе:

– Ой, да ничего особенного. Самая обыкновенная.

У меня синдром самозванца – когда вроде что-то делаешь, а внутри постоянный шепот: «Ну это просто повезло, ничего выдающегося». Мы с синдромом самозванца вместе давно и прочно, сплелись руками и ногами. Уже непонятно: то ли он со мной, то ли я с ним. Поэтому мне сложно говорить о своих достижениях и победах. Я этого не люблю – не победы, конечно, а хвастаться ими.

В этой книге я переборола себя, чтобы честно рассказать свою историю. Каждый этап моей жизни – как отдельный сезон сериала. Вот смотришь первую серию – все определенным образом в голове укладывается, а потом раз – другая серия, другие приключения и люди! И угол обзора смещается, точка зрения меняется. Все, что произошло раньше, обретает новые оттенки, смыслы. Да так, что уже не знаешь, что ждет впереди.

Обо всем по порядку.

Мой сериал, как и у всех, начался в детстве. Я тогда была до ужаса неуверенной. Очень ранимой. Любое слово могло меня задеть, обидеть до глубины души. Я, конечно, старалась держать марку, насколько получалось. Но это совершенно не отменяет того, что окружающие были способны ранить меня буквально взглядом.

Причем обижалась я глубоко, хотя отходила быстро. Вроде только что сидела обиженная до слез, а тут конфетку дали – и все, снова счастливая. Вот такая детская простота. Рыбка Дори в русско-советском исполнении.

Сейчас, глядя на своих детей, я узнаю в них себя. Бывает, сорвусь, накричу – и тут же бегу в ванную реветь. Стою, думаю:

– Дурочка ты, зачем так?

И самозабвенно страдаю, мучаюсь угрызениями совести. А они что? Дети уже через пять минут бегают, как будто ничего не произошло, и любят меня. Безусловно, искренне, всем сердцем. В общем, такие же отходчивые, как и я. Хоть и маленькие.

И еще в такие моменты, когда ссора гаснет и наступает затишье, понимаешь: сила любви – это что-то невероятное. Разве бывает так, что кто-то способен любить полностью, тотально, все прощая другому? Бывает. И моя семья доказывает это каждый день.

Впрочем, рано мы заговорили про семью! Вернемся в мое детство. Вторая серия этого, казалось бы, безмятежного сериала вышла довольно жесткой – первый серьезный удар случился, когда мои родители развелись. И никакие конфеты здесь не помогли. В один момент маленькая я оказалась в центре чего-то, о чем раньше только догадывалась. Носить чужие тайны ребенку было непосильно – пришлось резко повзрослеть.

Что бы сделали многие другие дети на моем месте? Пошли бы и все рассказали кому-нибудь – так, как это должно быть. Детям тяжело справляться с грузом взрослых проблем, он им просто не по плечу. Но я держала это в себе, потому что в маленьком теле уже жила взрослая девушка. Ее не должно было там быть – ее выдернули из будущего, посадили внутрь ребенка и заставили усвоить первый урок. Урок осознанности. В тот момент я впервые почувствовала: что-то в этом мире может зависеть от меня.

Здесь каждому хотелось бы затишья, какого-никакого хеппи-энда, однако третья серия оказалась ничуть не легче. Она не просто началась – она вломилась с грохотом. Мне было пятнадцать лет, когда я пережила насилие. Не буду рассказывать подробности. Скажу лишь одно: в тот момент я не просто повзрослела – я постарела. Этот час разрезал мою жизнь пополам – на до и после. Когда я в восемь утра брела домой мимо школы, а мои одноклассники шли на уроки, в голове билась одна мысль: «Это все. Конец всему».

Но конец не наступил. Да, мне потребовалось время, но первое оцепенение прошло, и я поняла, что могу выбрать: оставаться и застрять в боли, ненависти и страхе или предпочесть жизнь. В какой-то момент я сказала себе:

– Все. Достаточно. Мы идем дальше.

Этот выбор дал мне силу, хотя была и обратная сторона: я долго не доверяла людям. Очень долго. Не могла доверять даже самой себе. Но с годами – и благодаря своему супругу – я поняла, что без доверия невозможно построить ничего: ни семью, ни карьеру, ни настоящую жизнь. И снова начала учиться доверять.

Таких серий в моей жизни было немало, каждая оставляла след, меняла меня. Даже теперь, будучи взрослой, выйдя замуж и став матерью, я могу сказать одно: я все еще продолжаю расти, становлюсь новой версией себя.

Сейчас мне сорок пять. Кто-то скажет:

– Баба-ягодка опять!

Да какая там «ягодка»? Скорее поченька. Да-да, поченька – не правая-левая, а на дереве. Живая, готовая вот-вот раскрыться. Хотя раньше мне казалось, что в этом возрасте должна даже не зрелость прийти, а уже полноценная такая, сформировавшаяся мудрость. Но я смотрю на себя, разбираю свою жизнь на фрагменты – этапы взросления, перемены, взлеты и провалы – и понимаю, что мудрой себя вряд ли могу назвать.

Какая мудрость у женщины, которая в сорок пять взялась писать книгу под названием «Мать»? Мать – это Екатерина II. Мать всея Руси. Громко, внушительно – мать.