3

Мама спала в кресле, когда Леша с Мишей вернулись из города. Первый ходил отмечаться к участковому раз в месяц, потому что был на условном сроке. А так как пешком далековато, Миша подвозил его. У братьев были сносные отношения, – глотку перегрызть друг другу не хотели, но и братских объятий у них отродясь не водилось. Терпели друг друга, потому что так велела мать. Алексей был буяном, легко воспламеняемым. Это не первый его срок за увечья, нанесенные в драке. Реальной тюрьмы он волшебным образом пока избегал, но Миша знал, – тут точно лучше не зарекаться. Он мог вскипеть из-за того, что на него какой-то прохожий «не так» посмотрел. А когда начинал дебоширить и лесть в драку, то становился каким-то зверем, ярость затмевала в нем все человеческое.

– Меня бесит этот новый участковый, он как-то странно на меня смотрит. Высокомерный взгляд ублюдка. Как будто считает себя выше других. Я что хуже него? – пыхтел грузный Леша, поднимаясь в след за братом по деревянному крыльцу, – Надеюсь Вика приготовила пожрать, умираю с голоду.

– Тебе не помешало бы скинуть пару килограммов. Такими темпами ты скоро в подвал переедешь жить, потому что на второй этаж уже не сможешь подняться.

– Заткнись.

Не успел Миша дотянуться до ручки входной двери, как она отворилась и на пороге стояла тётка Вика.

– Она спит, зайдите через заднюю дверь, я открыла, и захватите по дороге ведра с водой.

– Че пожрать есть? – тихим голосом из-за спины брата спрашивал толстяк, но Вика уже закрыла перед ними дверь.

– Давай, спускайся теперь вниз, – развернувшись лицом к брату и махнув головой, сказал Миша.

– Блядь, – крепко держась за поручни двумя руками, он задним ходим стал сходить вниз.

– Я не смогу в подвале, там все еще ее запах, – они шли по скошенной траве вокруг дома, а утреннее июньское солнце уже начинало изрядно согревать плечи.

– Распылим освежители воздуха, поставим вентилятор и…

– Да нет, я про другое, черт ты сраный. Запахов тухлятины я не боюсь, иной раз меня даже это возбуждает, просто это запах «ее», он будет мне вечно о ней напоминать. Будь это кто другой, то вообще насрать, но она… Я ведь любил ее, знаешь? По-настоящему, как мужчина может любить женщину. Она единственная, кто смотрела на меня как на человека и говорила, что внутри я добрый парень. Я добрый парень?

– Ты животное, Леш. Ты сраный бешеный кабан. А еще уродливый, как обосранный бизон.

Оба смотрели друг на друга как на злейших врагов. Глаза на одном уровне, потому что ростом они были одинаковы. Толстяк сопел сильнее прежнего, брови сдвинулись и лицо приобрело гримасу злости. А потом они оба захохотали.

– Я ее настолько любил, что раздавил, когда мы занимались сексом. Малышка вообще походу не поняла, как оказалась на том свете. Но я правда не специально. Я тоскую по ней, – Леша потянул за ручку полное ведро воды и выпрямился, немного расплескав на свои большие лесные ботинки с толстой подошвой. – А у тебя такое было, что кто-то умирал у тебя в кровати? Ну, когда ты с ней?

– Она не выдержала твоей любви и умерла, – засмеялся Миша и Леша тоже улыбнулся, – нет, со мной пока еще никто не умирал. Хотя попытки были, но я как рыцарь спасал их снова и снова, – взяв второе ведро, они оба двинулись к отрытой двери позади дома, продолжая улыбаться.

– А что, если перенести ее в лес? – спросил Леша.

– Ну вот Рудика надо просить, ты же знаешь. А еще вечно дома не бывает. Мы с тобой те еще лесники, – либо спрячем плохо, либо сами заблудимся. Ее и так до сих пор ищут. Вон эти сердобольные волонтеры до сих пор лес прочесывают. Я Рудику сказал, чтобы он свои капканы и ловушки пока прибрал, нам тут на участке менты ни к чему. И хорошо еще, что тебя с ней никто не связывает.