Он вспомнил про картины, которые рассматривал сегодня утром в кабинете у Директора. Вся его коллекция – это не что иное, как квинтэссенция коллективной человеческой памяти, и каждое отдельное изображение – очередной срез на её могучем стволе. Когда он разглядывал эти полотна, каждый раз ему стоило только сосредоточиться, как память эта давала отклик, и вспоминалось что-нибудь новое, и на то время, пока он обращался к этим воспоминаниям, личность его теряла свои очертания и ненадолго растворялась в общем потоке, каждый раз возвращаясь оттуда чуточку иной. Иван вдруг понял, что одни изменения по цепочке будут влечь за собой другие, всё новые и новые, с каждым разом отдаляя его от себя прежнего и приближая к себе новому, и процесс этот, который он, сам того не заметив, запустил, может привести в такие дали, о которых сейчас он даже помыслить не может. Время покажет, к чему это приведёт.

С кряхтением поднявшись с насиженного места, он принёс на кухню папку с бумагой, включил настольную лампу, отчего в комнате стало ещё уютней, достал чистый лист и тут же, с ходу, практически не задумываясь, написал:

Я настежь открою все окна и двери,

Я понял такое, что сложно поверить,

Я стёр свою память, созвездья рисуя,

Под ней обнаружил я память иную.

Я расскажу тебе страшный секрет:

Ты меня видишь, но здесь меня нет,

Ты меня слышишь, но здесь меня нет.

Я видел: равнины чернели от зноя,

По ним только тень ковыляла за мною,

Я видел, как рушились древние горы,

Я видел корабль в ледовых заторах,

И время глодало мой древний скелет;

Ты меня помнишь, но здесь меня нет,

Ты меня любишь, но здесь меня нет.

Ум мой растёкся в бескрайних просторах,

Я стал подобен глубокому морю,

Картины кружатся в стремительном танце;

Стою на платформе заброшенной станции,

Сжимаю в ладони обратный билет,

Ты в меня веришь, но здесь меня нет,

Ты меня ждёшь, но пока меня нет.

Древний город хранил в себе множество тайн. Построенный на руинах ещё более древней цивилизации, на фундаментах храмов забытых богов, он весь, до последнего камня, был пропитан историей, знаками и загадками. Сам воздух здесь, казалось, был наполнен их пряным ароматом. Непосвящённые, поверхностные люди, с примитивными, низменными стремлениями, с узким кругозором и зашоренным умом, могли считать город всего лишь бездушным скоплением каменных глыб, давших приют десяткам тысяч копошащихся в пыли человеческих существ, но, разумеется, это было совсем не так. Город имел свою волю. Город жил, и все его обитатели были лишь клетками этого совершенного, могучего организма. Город был высокой скалой, а люди, каким бы раздутым ни было их самомнение, какие бы почести ни оказывали им окружающие, все они были лишь мелкими песчинками у её подножия. Люди должны были знать своё место, и были они обречены каждый божий день бороться с себе подобными за право его занимать. Город же был бесстрастным наблюдателем этой борьбы. Ему было всё равно, кто занимает старый мраморный, инкрустированный слоновой костью трон в царском дворце, кто занимает место за троном и у его подножья. Любой из этих людей, сам того не ведая, жил только лишь для того, чтобы поддерживать и преумножать благосостояние великого города, а если нужно, то принести и саму жизнь на алтарь его благополучия.

Близилась полночь – время, когда прячущиеся от взгляда в течение дня тайны начинают дышать и ненавязчиво напоминать о своём присутствии. Человек, сидящий в тесной каменной келье, как никто другой, умел почувствовать их лёгкое дыхание и был причастен ко многим из них. Он был одет в бесформенную чёрную хламиду, как того требовал устав его ордена. Он сидел, скрестив ноги, с неестественно прямой спиной и закрытыми глазами. Роскошная грива каштановых волос лежала на широких плечах, ухоженная борода была аккуратно подстрижена, черты его геометрически безупречного лица были красивыми и породистыми, вся его фигура дышала силой и здоровьем. Несмотря на то, что поза его была воплощением покоя и душевного равновесия, мысли его бушевали, плескались и грозили вылиться через край – человек пребывал в смятении. Виной тому были слова чужака, явившегося из-за моря. Неделю назад он пришёл в город проповедовать, и проповеди его были чем-то страшным. Толпа не понимала этого, толпа в голос смеялась над чудаком, рискнувшим бросить вызов Колоссу и предрекшим ему скорую гибель. Но человек не зря носил чёрную рясу ордена Хранителей – он видел и знал гораздо больше людей из толпы, и в словах чужака он слышал отзвуки Силы и неотвратимость грядущих перемен. Знать бы только каких!