За весь этот бесконечный, резиновый день он успел передумать бессчётное количество мыслей, испытать массу самых противоречивых эмоций и приобщиться к самым разным потокам энергий, так что его сознанию полагалось быть сейчас взбудораженным и возбуждённым, но, странное дело, едва только он выключил на кухне свет, на него снизошло спокойствие. И оно не имело ничего общего ни с апатией, ни с переутомлением, ни с информационным перегрузом – чувство это было лёгким, ясным и очень естественным, словно в судьбе его всё наконец-то наладилось и встало на свои места, словно все те безумные перемены, что внезапно ворвались в его жизнь, он воспринял как что-то понятное, правильное и само собой разумеющееся. Может, он и вправду давно ждал наступления этого дня, просто в какой-то момент забыл об этом, а теперь вот вспомнил?

Он задумался, а что вообще из себя представляет человеческая память? Почему один из нас лучше помнит прочитанную пятнадцать лет назад книгу, чем начало прошлой недели, другой легко усваивает мелкие технические детали, но не помнит, какие именно продукты ему сегодня нужно купить в магазине, а третий вообще лучше помнит будущее, чем прошлое? Как, интересно, на самом деле работает механизм создания воспоминаний, если два человека могут помнить одно и то же событие совершенно по-разному, если память каждого человека населена ложными образами, если мы умеем помнить то, чего на самом деле не было и забывать реально произошедшие с нами вещи? А люди – как именно мы помним людей? Запоминаем ли мы конкретного человека или всего лишь связанный с ним определённый шаблон, который лежит себе спокойно в нашей копилке человеческих разновидностей, подготовленный для того, чтобы мы могли однажды извлечь его оттуда и примерить на какого-нибудь нового знакомого, с уверенностью наделив его чертами того, кого мы когда-то знали? Почему сегодня в метро они с Ксюшей привлекли внимание друг друга – оба что-то внезапно вспомнили, каждый о себе или о другом?

А ведь в этом персональном каталоге человеческих типажей и шаблонов у каждого хранится и свой собственный образ. Из чего он на самом деле формируется? Кого именно имеет человек в виду, говоря «я»? Вспоминая любого своего знакомого, мы ведь представляем его в определённой многомерной системе координат: как выглядит, как пахнет, тембр его голоса, взгляд, характерная для него цветовая гамма, повадка, осанка, мораль – не трус ли, не подлец, отзывчивый, эрудированный, добрый? Как вёл себя в той или иной ситуации, когда мы имели возможность его наблюдать и делать выводы? Про себя ведь не получится судить по всем этим критериям, но из чего-то же формируется отношение человека к себе – может, это всего лишь отражение того, как воспринимают нас окружающие, или здесь есть второй, более глубокий, слой? Давно ведь, например, уже доказано, что себя прошлого, настоящего и будущего человек воспринимает как трёх разных людей и относится к каждому из них по-разному. Значит ли это, что каждого из этих троих он имел возможность наблюдать, анализировать, запоминать, узнавать в различных ситуациях? Вот откуда оно всё берётся? А ведь есть на свете люди, утверждающие, что помнят свои прошлые жизни, – сумасшедшие или просто они сумели как-то сковырнуть верхний слой памяти и обнаружить под ним ещё один точно такой же?

Память формирует наше мировоззрение и вытекающие из него модели поведения в различных ситуациях. В раннем детстве мы впервые трогаем огонь, обжигаемся и учимся на всю жизнь относиться к нему с опаской – причина и следствие, ясная и логичная цепочка: событие-опыт-воспоминание-отношение. Но откуда тогда берётся ощущение затаённого трепета у мужчины, впервые взявшего в руки оружие или коснувшегося кожи желанной для себя женщины, из какого такого опыта оно происходит? Если хорошенько вникнуть в собственные мысли, то оказывается, что мы помним множество вещей, которых никогда не знали. Наверное, для этого и существует искусство: чтобы хранить в себе более глубокие слои человеческой памяти и в нужный момент помочь человеку до них дотянуться.