Но что-то предательски дрогнуло внутри. Не тревога, не подозрение. Что-то совсем другое, чему не было места в моей жизни последние годы.

Интерес.

Не профессиональный. Личный. Женский.

Эта мысль ударила меня, как пощёчина. Я резко отдёрнула себя от этого направления размышлений. Недопустимо. Непозволительно. Непрофессионально.

Но образ его глаз не отпускал. В них не было того, что я привыкла видеть в мужских взглядах – ни похоти, ни желания обладать, ни даже обычного флирта. Там было что-то знакомое, что-то, что я видела каждое утро в собственном зеркале.

Усталость. Одиночество. Боль, тщательно скрываемая за идеальной маской.

– Екатерина, у нас движение на восьмом столе, – голос в наушнике вернул меня в реальность.

– Принято, – отозвалась я, благодарная за вторжение в опасный поток мыслей.

Я направилась к указанному столу, заставляя себя сосредоточиться на работе. Но с каждым шагом чувствовала его присутствие в зале, даже не видя. Словно между нами протянулась невидимая нить.

Опасно. Непозволительно опасно.

Я не имела права на слабость. У меня был сын, миссия, обязательства. Я не могла позволить себе отвлекаться на мужчину, который, возможно, был частью той самой проблемы, которую я должна была решить.

Сосредоточившись на наблюдении за игроками, я всё равно ощущала его где-то на краю сознания. И впервые за долгое время поймала себя на мысли – каково было бы встретить такого человека в другой жизни? Не здесь, не в этом фальшивом мире притворства. А там, где можно было бы просто быть собой.

Эта мысль была настолько неуместной, что я почти рассмеялась от её абсурдности. Я, Екатерина Власова, бывший оперативник, мать-одиночка, женщина, которая давно поставила крест на личной жизни, вдруг думаю о мужчине, которого видела всего несколько минут.

Я не знала, кто он. Но точно знала, что он опасен. Не своими намерениями. А тем, что заставил меня почувствовать себя живой. Женщиной. А не функцией.

И это было страшнее любого оружия.

Отойдя к стене, я отвернулась от зала и тихо заговорила в микрофон на запястье:

– Стас, пробей посетителя. Мужчина, около тридцати пяти, тёмные волосы, дорогой тёмно-синий костюм. Только что был у бара, сейчас направился к третьему столу. Назвался Александром.

Тишина в наушнике длилась несколько секунд дольше обычного.

– Александр Борисович Прокопенко, – наконец ответил Стас, и что-то в его голосе заставило меня напрячься. – Екатерина, этот человек… с ним лучше не связываться.

– Объясни, – потребовала я, наблюдая, как Прокопенко непринуждённо присаживается за покерный стол.

– Он чист по документам. Бизнесмен, инвестор.

– Поняла. Продолжаю наблюдение.

Я вернулась на позицию, чувствуя, как пульс отдаётся в висках. Александр поднял глаза от карт и встретился со мной взглядом через весь зал. Как будто точно знал, что я только что делала.

Время в казино текло иначе – как густая патока, в которой вязли и тонули люди. Я продолжала обход, стараясь не думать о Прокопенко, но взгляд предательски возвращался к его фигуре за покерным столом. Он играл неторопливо, словно деньги не имели для него значения. Наблюдал за другими игроками с едва заметной улыбкой, будто знал о них что-то, чего не знали они сами.

Через два часа я вернулась к бару. Ноги гудели после долгого стояния, а в голове пульсировала тупая боль от напряжения и постоянной концентрации. Виктор молча поставил передо мной новый стакан воды.

– Тяжёлая ночь? – голос Прокопенко раздался справа, так близко, что я вздрогнула. Он появился бесшумно, как тень, и теперь стоял в полуметре от меня, опираясь на барную стойку.