На вопрос Боб ответил не сразу. Шмыгнув носом и почесав затылок под закатанной шапкой, он задумчиво указал вдаль грубой, грязной рукой:

– Не могу утверждать с точностью, сэр, он был слишком далеко для столь близорукого, как я, но, кажется, он повернул налево!

– Это же направо! – поправил его Блэквуд.

– Точно. Тогда направо. Кажется…

– Ясно! – выдохнул разочарованно детектив, что-то черкая в своей записной книжке.

– Говорите, сколько раз вы встречали подозрительного извозчика на этих дорогах? – прислоняя карандаш к губам, спросил сыщик, прищурив пытливые глаза.

Его испытующий взор насторожил даже Эштона, не говоря уже о растерянном бедолаге.

– Раза три точно, сэр, а то и четыре. А другой раз видел свежие узорчатые следы на снегу, в точь такие же, как те, что оставлял тот самый экипаж. Не нравится мне этот господин. От одной мысли о нём мне не по себе становится, – вытирая нос оборванным, замызганным рукавом кожуха, торчащего из-под такой же фуфайки, съёжившись, добавил Боб.

– Я работаю неподалёку, на лесной ферме Дикенсонов. Раньше, когда было много воды в пруду, приходилось делать крюк.

Сейчас же хозяин накинул небольшой деревянный мостик через водоём. И ему на руку и в моих интересах, так сказать, – довольно беззубо улыбнулся мужчина. Домой возвращаюсь поздно и всегда пешком. Поэтому волей- неволей становлюсь свидетелем всего, что происходит в округе.

– Это вы сейчас к чему?! – выгнул бровь Блэквуд.

– Да так, сэр, к слову, хотел…

– Не надо хотеть, надо думать! Примите к сведению, Боб: я трачу здесь драгоценное время не забавы ради, а ради мужчины, который стоит рядом с вами. Послушайте меня внимательно и усвойте, желательно с первого раза. Я готов вам щедро заплатить, и плата будет вдвое выше вашего месячного жалования.

Только все сведения должны быть точными и правдивыми. Вздумаете переусердствовать – пеняйте на себя. Ибо я не потерплю манипуляций и не дам вам пользоваться сложившейся ситуацией. И ещё кое-что: не вздумайте трубить о нашем разговоре, никто не должен знать, с кем вы имеете дело! – строго сказал Блэквуд, чётко выговаривая каждое слово, дабы, как можно доходчивее пояснить выдвинутые условия сотрудничества.

– Я принимаю ваши требования, сэр, и обязуюсь честно их выполнять, – робко предположив, что, увлёкшись рассказом, ушёл не в ту степь и разгневал столь серьёзного господина, ответил неряшливый свидетель, быстро захлопав желтоватыми, мутными глазами.

– Предполагаю, писать вы не обучены?

– Нет, сэр, – виновато опустил голову Боб.

– Не страшно, вот вам блокнот и карандаш. Рисуйте! – подбодрил его Рой, сменив гнев на милость, и вложил в ладонь нищего пять шиллингов…

– Сдаётся мне, наш наблюдатель немного заигрался в сыщика и стал переигрывать. Вполне возможно, он готов сгущать краски, лишь бы удержать нас на крючке, догадываясь, какой глубокий интерес мы питаем ко всему происходящему, – произнёс Рой, когда экипаж тронулся и направился обратно в Лондон.

– Согласен, – подтвердил Эштон.

– Но всё не так скверно, не стоит торопить его или пренебрегать им. Уверен, Боб нам ещё пригодится. Я буду подогревать его интерес, за что он будет добывать для нас нужную информацию.

К тому же я приставлю к нему хвост – одного из своих людей, дабы несколько дней сверять показания, чтобы подловить его, вздумай он что-либо преувеличить и исказить факты, – продолжил излагать свои планы Рой, снова закурив.

– Точно, – кивнул Эштон и закашлялся.

Боб же всё стоял и пристально смотрел вслед удаляющемуся экипажу, почесывая затылок с жидкими, сальными волосами. Может быть оттого, что ему удалось ухватиться за соломинку, испытать фортуну…