– Влюблённость в столь почтенном возрасте – это вам не шутки! – подшучивал он, рассказывая о своих догадках Доне.

– Любите вы, однако, острословить, Эштон. А если человек действительно прикипел к кому-то, нет чтобы порадоваться. А вы! – попрекала она его, не одобряя едкую иронию над главой семьи…

* * *

Под конец марта, возвращаясь с больницы поздно ночью, Эштон услышал быстрые шаги за спиной. Обернувшись, он приметил силуэт мужчины и сразу распознал в нём Блэквуда. Когда тот поравнялся с ним, после крепкого рукопожатия, они молча свернули за угол.

Спустя несколько месяцев знакомства и встреч с ним, Эштон перестал удивляться его внезапным появлениям, при этом питая всё больше симпатии и глубокое уважение к новому знакомому.

Когда они, минуя модный клуб, зашли в переполненный нетрезвым людом паб, Эштон удивился:

– Это что, розыгрыш? Нам точно сюда? – не удержавшись, спросил он.

– Точно. Следуйте за мной!

В небольшом узком кабинете их уже ожидал некий человек. За липким, залитым ромом столом сидел мужчина лет шестидесяти, бедно одетый и дурно пахнущий.

– Это Боб. Это он видел экипаж в рождественскую ночь. Эштон тут же пожал ему руку, с нетерпением вглядываясь в чумазое лицо с несколько испуганными глазами очевидца, напрочь позабыв о зловонии.

Но Рой ответил вместо него:

– Он утверждает, что часто видел тот же экипаж и после того случая. Говорит, что раньше он никогда не ездил по их стороне, впервые – в ту ночь, а после зачастил. Боб живёт в трущобах за Лондоном, он хорошо знаком с убогим местом, в частности и с теми, кто туда наведывается.

Через четверть часа мужчины вышли из «рюмочной» и быстрым шагом направились к экипажу, ожидавшему Блэквуда.

Красивый экипаж в готическом стиле, чёрного цвета, с обивкой из угольно- матовой кожи внутри, подчёркивающий утончённый вкус его владельца, тонко намекающий на его безбедную жизнь. Два чёрных крепких скакуна звонко стучали по мокрой брусчатке подкованными копытами, не желая более бездейственно стоять под моросящим дождём.

– Прошу вас, – Блэквуд пропустил Эштона вперёд, затем вошёл сам и присел напротив. Мужчина из пивной наотрез отказался садиться внутрь и уселся рядом с извозчиком, чтобы лучше показывать маршрут.

– Вы не против, если я закурю? – спросил Рой, когда экипаж тронулся.

Они ехали несколько миль молча. Эштон смотрел в окно и мучился от мысли, что его сестру могли везти именно по этим дорогам, в неведомом направлении.

Блэквуд же спокойно курил сигарету, листая какие-то бумаги из своего, на этот раз коричневого саквояжа, идеально подобранного в тон ботинок. Рой всегда выглядел с иголочки, будто бы сошёл с подиума модного дома и сразу же ступил на узкие улочки города, не испытывая никакого дискомфорта. Его совсем не смущал щеголеватый вид и взгляды, которые он притягивал. Рой выглядел так естественно и натурально, что грех было порицать его за эту нарочитость. Его манеры и повадки были врождёнными, отнюдь не театральными.

– Несомненно, он и по дому ходит в домашнем костюме, расшитом серебряными и золотыми нитками. А на ногах у него кожаные туфли! – как-то заявил Эштон Доне, усмехнувшись, на миг представив эту картину.

– Естественно, люди благородных кровей чаще всего перенимают не только титул и наследие, но и красивые манеры, элегантный вкус, а также чопорность, как у вашего нового знакомого, – парировала ему Дона.

Эштон, как и его младшая сестра, умело считывал людей, интуитивно прощупывая саму сущность. У некоторых он точно мог рассмотреть тонкую душевную организацию, а у других – грузовой трюм. А этот таинственный сыщик ему сразу приглянулся, хоть и казался весьма загадочным…