– Мистер Блэквуд, – обратился Эштон к ещё курящему

Рою, – я вспомнил, что у меня есть для вас кое-что.

Рой заинтригованно поднял бровь:

– Вы припрятали во внутреннем кармане пальто пузырёк хмельного зелья?

– Вовсе нет, сэр! – поспешил оправдаться Эштон.

– А чего это вы так засуетились? Как по мне, весьма достойное предложение, – щедро одарив Эштона улыбкой, возразил Блэквуд.

– Фотокарточку сестры я ношу с собой уже несколько недель. Полагаю, у вас есть образец снимка, который я оставил в полиции? Но мне показалось, что здесь свет падает лучше, оттого и лицо видно точнее. Я решил, что он может вам пригодиться, – произнёс Эштон, глядя на изображение Мари.

Рой утвердительно кивнул, а сердце забилось быстрее.

«Да чтоб тебя, Рой!», – мысленно отругал он себя за мальчишеский порыв давно утраченной и казнённой романтики. Хотя внешне по-прежнему оставался невозмутим.

Он мог бы отказаться, ибо одного снимка вполне достаточно, но желание взглянуть на неё снова взяло верх, и он протянул руку.

Вихрь ярких, противоречивых, неподвластных эмоций поглотил его. Они вырывались из его души, воспламеняя сердце, как из недр земли, из морского дна выплёскиваются самые тёплые и тёмные, густые и чрезмерно глубокие переживания. Эти многоликие порывы чувств настораживали его, став новым путеводителем в мир, куда он запретил себе возвращаться…

– Сколько вы сказали полных лет вашей сестре? – спросил, между прочим, Рой.

– Семнадцать, минувшей осенью ей исполнилось семнадцать, – с дрожью в голосе ответил Эштон.

На фотографии была изображена девушка во весь рост, в нежно- розовом платье и с собранными на затылке волосами. Её непорочность была видна невооружённым глазом. Мари была воплощением невинности, красоты и молодости.

– Что это у неё на запястье? – присмотрелся Блэквуд внимательнее, указывая на снимок.

– О, это подарок отца на её последний день рождения. Жемчужный браслет, на замочке которого был лепесток с выгравированными инициалами М. D. Сестра никогда не любила яркие безделушки, как большинство девушек, но это украшение пришлось ей по вкусу. Я почти уверен, что и в ночь её исчезновения оно было на ней, так как его нет нигде в ящиках и ларцах.

Тут Рой вынул из сумки увеличительное стекло и стал разглядывать браслет повнимательнее. Затем он поднял глаза на Эштона и сказал:

– А что, если оно до сих пор на ней? Это может послужить нам очень важной деталью при опознании вашей сестры. Вдруг кто-то мог видеть девушку, подходящую под это описание. Опознание – весьма витиеватая процедура, здесь каждая деталь крайне важна, и нужно учитывать все предметы и улики, которые нам удастся отобрать в процессе расследования.

Эштон молча кивнул.

Когда экипаж остановился, мужчины вышли и осмотрелись, окинув взглядом местность, в которой оказались. Он невольно вздрогнул.

– Батюшки, я отказываюсь верить, что люди, живущие в современном мире, могут пребывать в таких ужасных условиях!

– Боюсь, им повезло меньше, чем нам с вами, или же наоборот, – саркастически ответил Рой, созерцая трущобы.

– Меня больше смущает другое: короткий световой день, который, не успев расцвести, тут же уходит в закат, вынуждая меня постоянно скитаться в сумерках, как Дракула! – недовольно пробурчал Рой.

Обойдя все закоулки в округе, они остановились вместе с бедняком Бобом на той самой дороге, где он видел дилижанс. Рой внимательно посмотрел в сторону дороги, указанной им, и подметил:

– Но, здесь неподалёку, сразу за теми деревьями – перекрёсток и широкая развилка на три дороги. Вам удалось разглядеть, куда именно свернул путник?