Договорить Мадина не успела: скрипнула дверь, вошла Аиша. Чему девушка научилась, Сергей так и не понял – собеседница сразу сменила тему:

– Моя пиядаси, хорошо всё? Выпьешь ещё чаю?

Гостья отказалась, «спросив», что не пора-ли отдыхать, а то хозяин уже спит за столом. Жена увела мужа в спальню и пока стелила постель, Сергей и Аиша остались наконец-то наедине, впервые за день.

Оба смотрели друг на друга, и Кузнецов заметил, что девушка одела серьги с зелёными камушками, убрала волосы, заколов их с боков, и вроде даже чуть-чуть подвела глаза.

– Как Алишер? Спит?

– Та, – выдохнула Аиша и застенчиво улыбнулась, а в блокноте написала, что мальчик вспомнил, как в дом ворвались бандиты, но сёстры убедили его, что это просто страшный сон. Судя по вечерним играм, спасительный обман удался.

– Мне кажется, с тобой необходимо позаниматься профессиональному логопеду и ты научишься говорить опять. Не думаешь? – Кузнецов наклонился ближе: – Ты раньше произносила эти звуки, что сказала сегодня?

Аиша приподняла ресницы и отрицательно мотнула головой.

– Скажи: «не», – он хитро улыбнулся и только посмотрел в глаза, как сразу поверил в правдивость рассказа Мадины, хотя и без него уже испытывал на себе странное влияние её взгляда. Сейчас пожара там не было, только ровное изумрудное пламя колыхалось в глубине, но и его хватало для понимания: в них точно живёт что-то необъяснимо могущественное.

Девушка чуть запрокинула голову, чтобы вытянуть шею, положила обе руки на стол, быстро захлопала ресницами и резко выдохнула:

– Э! – и тут же прикрыла рот ладошкой, давясь от смеха.

– Ну вот, осталось только «Н» вначале добавить, и получится «Не», правда, с таджикским акцентом, – пошутил Сергей, а рука сама собой легла на её запястье и сразу одёрнулась – внезапно вошла Мадина.

Заметила ли она нескромное прикосновение или претворилась, что нет, но Кузнецов от волнения традиционно побледнел, а женщина, плотно сжав губы, с трудом сдержала улыбку. Словно что-то вспомнив, она остановилась у входа:

– Так. Можете ещё поговорить, если хотите, а я пока пойду делами позанимаюсь, да Кариму приготовлю передачку в больницу.

Аиша придвинулась ближе к столу, выложила свой блокнот. Черканула мысль и повернула сшивку к собеседнику. «Мне нужно не научиться говорить, а вспомнить, как это делать. Также как вспомнила свой дом, близких, всё остальное. Я же когда вернулась, словно увидела весь мир впервые. Настолько свежими были впечатления! Как будто бы знакомилась с ним заново. А по ночам вместо снов ко мне возвращалась память. Первые недели это была просто лавина информации, и я даже рада, что не могла тогда говорить, потому как все бы узнали, что я никого и ничего не помню. Зато сейчас уверена, мой речевой навык просто блокирован. Речь очень сложный феномен, который использует огромный ресурс головного мозга, а у меня, кажется, он весь задействован для иного общения и других целей».

– И… то есть ты хочешь сказать, что, когда вернулась, не просто не помнила последние два месяца, а вообще ничего, даже маму и папу?

– Та, – несмело вымолвила Аиша, в очередной раз забавно округляя глаза, знакомясь с новыми звуками в своём исполнении.

Взяла карандаш и продолжила: «Представь, что ты родился в теле и мозгами, развитыми, как у подростка. Они умеют и знают всё то, что за двенадцать лет, им должен был преподнести жизненный опыт. Но только ничего этого не помнят! Весеннее солнце, синее небо, глиняный дувал, пыльная дорога – самое первое, что ты видишь в жизни, но что это – не помнишь.

А потом несколько минут ты весь занят тем, что идёшь. Ты знаешь, как ходить, но не помнишь, как это делать. А именно: сначала нужно перенести тяжесть тела… с какой ноги на какую? Решаешь, что удобней с левой на правую. Потом вспоминаешь, что следует чуть подать корпус вперёд и одновременно напрячь левое бедро, чтобы стопа приподнялась. Делаешь, и в последний момент успеваешь напрячь все мышцы ноги, потому что ты клонишься и только так останавливаешь падение. И это лишь маленькая толика того, что необходимо для первого в жизни шага. Второй даётся уже проще, третий ещё легче… от начала кишлака и до калитки дома, пять минут ходьбы – мозг занят только ею, к концу маршрута, вспоминаешь, как ходить и можешь уже делать это автоматически. Затем ручка калитки, её нужно толкнуть от себя. Под ногами трава, вспоминаешь, что цвет называется – «зелёный». Огороженное пространство – это двор, фигура человека у глиняного сооружения… приближается, обнимает, издаёт звуки плача. И тут перегретый мозг взрывается: ты чувствуешь всё то, что чувствует этот человек. Спустя секунды, вспоминаешь: это женщина, и он твоя мама».