Сзади послышался шорох. Проснулась Аиша, а может, она и не спала – просто лежала, не смея тревожить свою сестру пока та крепко не заснёт. Девушка подошла и присела рядом. Кузнецов смутился, свернул листок, но убрать не успел. Аиша положила свою ладонь на его руку. Посмотрела ему в лицо. Он смутился ещё больше:

– Опухший? Это от усталости… и недосыпа.

Она понимающе чуть кивнула и устало улыбнулась. Глаза в глаза – так и сидели в сумраке, пока Сергей беззвучно не сказал:

«– Не переживай, потерпи немного, я найду Алишера. Всё будет хорошо. Я тебя не оставлю».

Аиша сжала пальцы, и молитва с крестиком оказались у неё в кулачке. Слёзы покатились из её глаз, она обняла мужчину и, прижавшись к груди, затряслась в беззвучном рыдании.

Сердце к сердцу – теперь ни слов, ни взгляда в лицо, им не требовалось. Беззвучный диалог шёл, минуя ум, его образы и память. Спустя минуту, Аиша престала вздрагивать, подняла на него свой взгляд:

«– И ты не бойся. Только молись и не сдавайся. Потерпи, всё будет хорошо» – услышал Сергей и словно вернулся в то удивительное утро, когда Ангел, рукою Дизеля, укрыл мальчишку под своим крылом.

Лишь прикусив губу, Сергей сдержал эмоции, которые томились в нём уже как месяц. Он крепко обнял девушку, зарывшись в волосы и так скрывая вновь нахлынувшую слабость. Сидели бы обнявшись, они наверно долго, но огонёк начал затухать, и девушка поднялась, чтобы добавить в лампаду масло. Принесла свой блокнот, черканула там что-то и протянула мужчине: «Ты привёз мне ракушку?».

Манера общения Аиши была, конечно, неординарной. Предугадать лихие повороты её мыслей было точно невозможно, но то, как одной фразой она умудрялась пробуждать в Сергее целые пласты воспоминаний и ощущений – в который раз его так поразило, что даже полуживые рыбки-мысли в голове рванулись кружить в очумелом хороводе. Он сразу вспомнил Владивосток, море на Седанке в утреннем тумане, сейнер, ракушку и чайку. А ещё её шутку про кошек и птиц, в которых она может превращаться.

Аиша смотрела на него заплаканными, но ясными глазами, в которых мерцал знакомый Кузнецову изумрудный костерок. Ещё слабый, но уже набирающий силы и готовый вот-вот разгореться в настоящий пожар. Вопрос прозвучал так, словно Сергей успел рассказал ей о поездке на родину, причём со всеми деталями и нюансами. Заметив смятение мужчины, Аиша слегка улыбнулась и дописала в блокноте: «Мне показалось, что ты пахнешь морем. Даже соль не лице ещё осталась. Я правда не знаю, как оно пахнет, но думаю, именно так». Он прочёл. Аиша опять взяла карандаш и черканула: «Я просто решила отвлечь тебя. Чтобы ты смог сейчас лечь и хоть немного поспать. Тебе нужны силы. Без них одной молитвой ничего не исправишь. А я пока буду молиться за двоих». Кузнецов молча взял свой вещмешок и достал из него газетный комок, развернул его. Протянул Аише ракушку. Она аж открыла рот от удивления… или искусно его сымитировала – Кузнецов теперь уже ничего не исключал. Его веки вдруг непосильно отяжелели:

– Ты права. Мне нужно поспать. Потом расскажу всё. Положи меня куда-нибудь.

Девушка пошла готовить постель, а Сергей достал лист бумаги, карандаш и карту. У него не было плана, как действовать завтра, лишь только предчувствие и уверенность: всё неспроста, всё из-за него; теперь он и причина, и следствие; изменить ничего уже нельзя, можно только искупить. Преодолевая сон, Кузнецов быстро начертил примитивную схему для завтрашней встречи.

Он лёг в её комнате. Она села рядом.

– Разбуди через полтора часа, – сквозь сон прошептал Сергей, чувствуя на лбу тепло крыла Ангела.