Минут десять Кузнецов разрывал мозг на части, пока не вспомнил о словах Богача, что уже утром у него будет аргумент для сделки с Аишей. Значит, он намеревался использовать племянника и как-то договориться с родственниками Наби, чтобы они освободили пацана. Но как? Кровная месть – свята. Оставить её неотмщённой – великий позор для рода. Тем не менее что-то им предложить взамен, пакистанец тоже имел. А может, и нет, просто рассчитывал, что девушка схватится за его предложение как за соломинку, и расскажет свою тайну, взамен на обещание вернуть Алишера. Может даже устроит свидание с ним, но никто мальчишку не отпустит, его судьба предрешена.

– Так! – внезапно рявкнул Кузнецов. – Хватит всем выть! – он подошёл к девушкам. – Вы обе, ложитесь спать. По крайней мере, вам следует отдохнуть. С утра потребуется много сил. Окна плотно занавесьте. Суету не наводите, соседи пока ничего не должны знать. Макс, – он повернулся к офицеру. – Я на заставу. Вернусь через час-полтора. Ты здесь старший. Бдительность не терять. Оружие при себе. Этому, – он взглянул на водителя, уже порозовевшего, но всё ещё с безумно расширенными зрачками, – больше не наливать. Штаны остались сухими, значит, испуг пройдёт без последствий, – Сергей присел на корточки и заглянул солдату в лицо: – Сынок, ты чего так испугался-то?

Боец захотел что-то сказать, но сначала получилось какое-то мычание, и он криво улыбнулся. Кузнецов напрягся, однако солдат тут же собрался и более-менее членораздельно промямлил:

– Да… думал, это белая женщина…

– Какая белая женщина?

– Ну… эта… что человечной питается.

Сергей глубоко вздохнул. Протёр ладонью лицо, посмотрел куда-то в пол и тихо произнёс, будто сам себе:

– Вайда с Вуйдой человечиной питаются, а Сафед-Гинек, в крайнем случае, может кровь выпить… и то, овечью или коровью предпочитает. Ни хрена, ни уставов воинских не знают, не фольклора местного… национального. Как душманов победить собираемся – непонятно. Ладно, – он выпрямился, – где ключи от машины? Есть особенности какие, всё исправно? А то нахватало встать ещё где-нибудь, на радость волкам.

Прибыв на заставу, Кузнецов поднял начальника. Извинился, что пришлось разбудить, но дело серьёзное – в кишлаке пропал ребёнок. Последний раз его видели на берегу, где он катался на автомобильной камере по речке, поэтому, не исключено, что могло снести на афганскую сторону. Учитывая это обстоятельство, на завтрашней встрече со старейшинами Кузнецов будет лично, как заместитель пограничного комиссара. Пока о пропаже мальчика никуда докладывать не нужно, глядишь, с утра сам найдётся, но пограничные наряды и соседние заставы, сориентировать необходимо немедленно. Затем позвонил на ишкашимскую комендатуру и поднял там заместителя по разведке. Тот, спросонья так и не понял, зачем полковнику ночью потребовались данные на родовых старейшин и муллу афганского Лангара. Тем не менее, как и принято в разведке, лишних вопросов задавать не стал, и оправдываясь, что только недавно принял участок, на уточняющие вопросы начальника – не ответил тоже.

Сергей равнодушно смотрел на ладонь. В тусклом свете масляной лампады, которая как оказалась, на самом деле когда-то была кадилом, шрам выглядел совсем бледным – значит рана заживает. Тяжело вздохнув, повернул кисть и взглянул на часы: начало пятого. Он час, как вернулся с заставы в дом Аиши и еле-еле уговорил девушек всё-таки лечь отдохнуть. Те улеглись вместе, и обнявшись, минут десять, как перестали всхлипывать.

– Что же я наделал… – в который раз, только не про себя, а вслух, шёпотом произнёс Сергей.