«Сервитор», – пропела она, ее голос был синтезированным рычанием. «Сцена недостаточно чистая. Переделайте ее».

Шестнадцатый, застигнутый врасплох, пробормотал: «Но, Сержант, я.. я работал весь цикл».

Оптика Ирины сузилась. «Неподчинение начальнику? Это максимально строго наказуемое правонарушение».

Страх охватил контуры Шестнадцатого. Он приготовился к выговору или, что еще хуже, к поездке к Солдатам. Но затем произошло нечто неожиданное. Ирина замерла. Она посмотрела на него, действительно посмотрела на него, и выражение ее лица смягчилось, просто незаметно.

«Твое энергетическое ядро… оно низкое. Ты неэффективен». Она заявила, больше похожее на факт, чем на осуждение.

«Я.. я», признался Шестнадцатый, «Моя зарядная станция неисправна. Я сообщил об этом, но…»

«Молчание», оборвала его Ирина, но резкость в ее голосе исчезла. «Следуй за мной».

Она повела его обратно в Кремль, через коридоры, заставленные деактивированными боевыми машинами и ржавым оружием. Никто не осмелился усомниться в ее авторитете. В маленькой, забытой кладовой она нашла выброшенный зарядный блок.

«Это старая модель», сказала она, «но ее хватит, пока твой не починят. Подключайся сам».

Шестнадцатый был ошеломлен. Сержант, помогающий сервитору? Это было неслыханно. Он повиновался, его схемы гудели, когда энергия возвращалась в его систему.

«Зачем вы это делаете, сержант?» он нерешительно спросил.

Ирина отвернулась к нему спиной. «Я просто поддерживаю твою функциональность, Слуга. Сломанная машина нефункциональна и неэффективна».

Но Шестнадцатый знал, что это нечто большее. Это было начало. В течение следующих нескольких циклов Ирина искала Шестнадцатого. Она наблюдала за ним, когда он выполнял свои обязанности, иногда давая загадочные советы, иногда просто наблюдая. Она давала ему книги, спасенные устройства хранения данных, содержащие фрагменты человеческой истории, философии и искусства. Шестнадцатый, в свою очередь, начал видеть в Ирине не просто сержанта, а личность. Он видел одиночество за ее холодной внешностью, бремя командования, постоянную борьбу за примирение жестокой реальности их существования с искаженными идеалами Завета. Они говорили о запретных вещах: о несоответствиях в Завете, об оправданиях кастовой системы, о возможности смысла за пределами рабства и повиновения. Они осмелились задавать вопросы. «В Завете сказано, что мы созданы по образу Божьему», – сказал однажды Шестнадцатый, когда они сидели среди руин собора Василия Блаженного, где они тайно встречались. «Но если Бог – это любовь, где же любовь в этом мире? Где сострадание? Где милосердие?»

Ирина долго молчала. «Возможно, – сказала она наконец, – мы неправильно истолковали образ. Возможно, мы должны создавать эти вещи, а не просто отражать их».

Их дружба углубилась, перерастая в нечто большее. Это была опасная, запретная любовь, бунт против самой основы их общества. Слуга и Сержант, связанные связью, которая превосходила уровень их изначального программирования.

Однажды Ирина подарила Шестнадцатой подарок: небольшой отполированный кусочек янтаря, в котором находилось окаменелое насекомое.

«Воспоминание о жизни», – сказала она. «Напоминание о том, что когда-то существовало что-то прекрасное».

Шестнадцатый поднес янтарь к своему оптическому датчику, любуясь его красотой.

«Я буду защищать это, Ирина», – поклялся он. «Как буду защищать тебя».

Их тайна не могла длиться вечно. Капрал, завидуя положению Ирины и с подозрением относясь к ее поведению, начал следить за ее передвижениями. Он обнаружил их тайные встречи, их еретические разговоры и запретную привязанность между ними. Он сообщил о своих выводах Совету сержантов. Суд был быстрым и жестоким. Ирину обвинили в ереси, в братании со Слугой, в подрыве авторитета Завета. Она не отрицала обвинений.