Саму операцию я плохо помню. Ну положили меня мордой вниз на кушетку, сунув мои ноги прямо в грязных ботинках в специальный широкий стерильно-герметичный пластиковый мешок, горловину которого затянули на поясе. Над головой уже гудел объёмный стерилизатор. В памяти отложилось только то, что операцию выполнял сам Сержант – он один умел обращаться с полевым киберхирургом. Меня тогда удивило, что он был в шлеме. И только потом я догадался, что на внутришлемный экран робот выдавал инструкции оператору.

Контейнер с роботом-хирургом стоял на полу машины, прямо возле моего носа. И потому я видел, как Сержант уверенно сунул в него руку, а вынул её… На первый взгляд казалось, что руку командира проглотил большой блестящий паук. Но тут же я узнал хорошо знакомые мне суставчатые лапки медицинских манипуляторов с полированными разнокалиберными клешнями.

Я имел несчастье видеть такие уже не один раз. Только размерами побольше… Сначала на прикованном к нашей планете повреждённом звёздном корабле, где киберхирург медицинского отсека дважды вытаскивал меня чуть ли с Вечного Моста. Впервые – в юности, после ранения в живот, полученного в схватке за жизнь как раз той той самой любимой девушки, которая любила не меня. Во второй раз уже на службе, когда в прошлом году я пытался предотвратить задуманную врагами катастрофу на таможенном терминале. Там должно было так бабахнуть, что от нашей колониальной государственности ничего не осталось бы. Контейнерную площадку терминала я почти разминировал, но ослабленного взрыва избежать всё-таки не удалось. Ну как ослабленного… говорят, облако огня и дыма поднялось на несколько километров. И жертвы были… Однако моими усилиями государственность колонии тогда устояла. Правда, я потом месяц с киберхирургом общался. Ну и вот, недавно – после боя на прибрежном лугу у энергокомплекса Пхата, Валлти с коллегами семь часов мою раскроенную диверсантами башку зашивали. А сегодня опять… Что-то зачастил…

Робот расправил поджатые суставчатые лапки, потянулся ими всеми одновременно к моему лицу, но потом передумал и защёлкал клешнями, выполняя самотестирование. Россыпи умненьких рубиновых глазок, которые лазерными сканерами язык не поворачивался назвать, заглянули мне прямо в душу. И наконец, робот, обхвативший опущенную руку Сержанта, открыл огромную стальную пасть и широко улыбнулся мне. Конечно, я понимал, что это одушевлённое восприятие медицинской техники у меня от только что сделанного укола… И это вовсе не распахнутая пасть, переливающаяся сказочными драгоценными искорками, а платформа с микроинструментами, которая перешла в рабочее положение… А потом мне и вовсе маску с наркозом под нос сунули…

Вот так и случается, когда тебя срубает, и все важные события дружной гурьбой идут мимо. Наркоз очень сильно дурит голову. Постепенно я стал понимать, что стою, закинув руку на плечо своему напарнику, а тот придерживает меня за пояс, чтобы не шатало. Мы опять были перед воротами сарая, излучающего в серое зябкое утро зеленоватые эманации смертоносной любви. Рядом мои товарищи. Мы стоим все вместе, на безопасном расстоянии. Плечи мои обёрнуты блестящей термонакидкой из комплекта первой помощи. Оказывается, меня нельзя было оставить в машине, так как жажда бурной деятельности началась несколько раньше, чем включилась соображалка в моей голове.

Все обсуждают важный вопрос – что теперь делать со зловещими поющими шариками Рума Многорукого. Ему самому сейчас оказывали срочную помощь на борту санитарной машины, которую за время моей отключки подогнали поближе. А вот с его наследием вопрос был пока не решён.