– Это не наши, – проворчал активист Каменщиков, – Контрабандисты…

– Они искренне рады вашему приезду, господин арбитр, – вежливо пояснил я. – Добропорядочные граждане очень волнуются, находясь в зоне спецоперации…

Да, пожилой арбитр был хитёр – я уже понял, что возможное недовольство родителей Расси недостаточным вниманием к бедной девочке в столь сложный момент тот приготовился объяснить наличием в опасном месте других граждан, также нуждающихся в помощи. Поправляя фуражку, верх которой уже основательно намок и блестел в неярких лучах бледного рассвета, арбитр отправился к «добропорядочным гражданам» и уважаемому господину Ута. Кстати, этого Ута самого не так давно выпустили из тюрьмы, куда тот угодил аж по транзитивному определению самого Космодрома: видать, достаточно нашкодил на межпланетном уровне в нашем уголке галактики.

Светало всё заметнее. На свинцово-серых зеркалах луж, отражавших тоскливое низкое небо, стали видны круги, расходящиеся от частых капель дождя. Мы все стояли мокрые, грязные, продрогшие. И никакого чувства выполненного долга в душе…

Арбитр какое-то время с важным видом о чём-то расспрашивал двух сволочей, без которых не было бы всей этой безумной ночи, как бы Рум Многорукий ни старался. И всё это время активист Каменщиков, поглядывая на импульсные карабины моих товарищей, не решался подойти к нам с Расси.

– Кажется, у вас получилось и в третий раз… – тихо сказала мне Расси. – Спасибо…

Я молча кивнул, поглядывая вокруг, чтобы опять что-нибудь не изменилось в нежелательную сторону. А Расси при свете разглядывала шрамы на моём мужественном торсе. Надо сказать, было их там предостаточно…

– Вас столько раз ранили… – она говорила почти шёпотом, повернувшись спиной к активисту своей общины. – Я не первая такая дура?

– Вот это не из-за дуры, – усмехнувшись, я указал на большущий восходящий шрам на животе, который, судя по быстрым взглядам, больше всего привлекал внимание бедовой девицы. – Когда-то давно, ещё не на службе, я спас жизнь любимой девушки…

– Давно? – Расси озадаченно нахмурилась. – Но вы говорили, что не женаты…

– Та девушка любила другого, – пояснил я.

– И вы всё равно…

– А ты на моём месте не вступилась бы? Только из-за того, что она выбрала не тебя?

– Простите мне мой язык… – смутилась Расси, снова густо покраснев. – Я глупая… Бесстыжая… Непутёвая…

– Ну, не всё так безнадёжно, – я едва удержался, чтобы не рассмеяться. – Раз сама Великая Мать в тебя поверила…

Я видел, что Расси вновь готова разреветься. Нет, наверное, всё-таки нужно было вколоть ей транквилизатор… Хотя, с другой стороны, лечить от глупости – так уж до конца!

– А вот эти шрамы, – чтобы отвлечь Расси, я, наклонившись, показал ей свою макушку, откуда, хорошо видимые сквозь короткий ёжик волос, едва успевших отрасти после ранения, лучиками разбегались семь недавних швов, – ровесники знакомства с той, о ком мы с тобой говорили. Она же меня и заштопала.

– Так сильно… – растерянно пробормотала Расси. – И давно это случилось?

– Месяц назад.

– Операция в Пхата! Диверсанты у энергокомлекса! – глаза девушки расширились. – И вы там тоже были?

Я не стал уточнять для бедняжки Расси, что, по сути, только мы с напарником там и были – остальная же толпа служивых типа стражников или Гражданской гвардии в произошедших драматических событиях только мешалась. Или даже вредила…

По глазам я видел, что стал теперь для Расси героем. К счастью для меня – недоступным героем. Дальнейшие расспросы по темам, не подлежащим разглашению, прервал вернувшийся арбитр общинной стражи. Он сразу увёл Расси в свою машину. Взявшись за дверцу джипа, та бросила меня долгий взгляд, а я щёлкнул себя по носу, намекая на только нам двоим изо всех смертных известное событие, и строго погрозил пальцем. Общинный активист, недоумённо на меня посмотрев, с видимым облегчением забрался на заднее сиденье следом за Расси.