– Помним, Маха. Мог бы и не напоминать. Кстати: мерзкий у тебя голосок!

«Отставить комментарчики! Второй пункт плана: добыть кровь».

Снова прогулка. А что делать? Без неё – отсутствие прогулки, изо дня в день. Нет разницы. Серые ступени подъезда ложились под ноги, как и год назад, и двадцать лет назад, и полсотни лет. Звуки шагов скакали по этажам. Через мутные окна видно озеро. Солнце ещё не вышло из-за домов, вода темнела без подсветки. Грязь на стекле не позволяла рассмотреть детали, но он знал – сейчас лёгкий ветерок, зыбь на воде, шорох молодых листьев и шелест старого камыша.

Когда-то природа радовала. Сейчас – очередное одно и то же. Может, однообразие пора закончить – раз и навсегда? Встретиться с мраком и ничто?

Дневной свет заливал спальню. Сумерки сменились рассветом. Посветлел плакат группы Рамштайн над кроватью – причём слабонервным не захотелось бы различать детали.

Будильник на столе «в ногах» кровати показывал: до подъёма ещё пять минут. Мальчик потягивался, он привык просыпаться в 7 утра, тело дало команду на побудку. Но сон, яркий, неуловимый, ещё длился – и хотелось досмотреть.

Не вышло.

Мальчик вскочил в ужасе – кто-то яростно стонал.

Однажды он катался на детской карусели. Карусель заедала, еле крутилась. Пару кругов, с разгона, мальчик проехал. Потом – замедление и скорая остановка. Ноги пихали землю – ещё хоть кружочек. Пыль клубилась, чахлая травка вырывалась с корнем под мощными толчками.

Карусель застонала, будто у неё душа оперной певицы. Протяжно и тоскливо выли ноты под стать настроению – доживать деньки перед уходом на металлолом. Звук резонировал с чувствами мальчика – очередные нелады в школе. Он заставил карусель стонать полчаса, пока мамочки с колясками не прогнали – младенцы не спали и плакали.

Сейчас похожий стон. Звук тише, чем у карусели, но богаче и выразительнее. Чувствовалась и вселенская печаль, и скорый конец света, гибель родных и человечества.

Мальчик мигом нашёл источник звука.

– Что с тобой!?

«Источник» откликнулся:

– Песнь скорби. Заряд молнии кончается, усталость нарастает. Тоскливо мне – вот и напеваю. – Учитель лежал на шкафу, похожий на старую половую тряпку, которой сто лет мыли полы в кочегарке.

– Ха! «Напеваю»!

Мальчик спрыгнул с кровати, подошёл к шкафу. Смотреть снизу вверх неудобно, и он залез на стул. Головы учителя и ученика – наравне.

– Схватка с Врагом закончится, не начавшись. Но я не сдаюсь – делаю хоть что-то. Пою. – Учитель позы не сменил, даже не шевельнулся.

Мальчик спрыгнул. «Где в наше время кровь найти?»

Препирательства о способах добычи крови, своеобразный аналог мозгового штурма, выросли в нечто, что показалось приемлемым.

Время – рано утром.

Место – недалеко от бетонной трубы: пройти вдоль озера, перебраться через дорогу. За дорогой – ещё озеро. Над берегом, на насыпи – жилые дома. По верху насыпи – чёрный заборчик, а потом травянистый склон. Под насыпью, у самого берега – утоптанная тропа. Рядом с тропой редкие ивы и заросли камыша. На верхнем ярусе, у домов, десяток кустов сирени.

Форма: наименее попорченный червями легионер Миха лежит на дорожке и скулит – типа раненый, помогите. Легион таится в камышах или кустах.

Событие: жертва подходит узнать, в чём дело, наклоняется проверить пульс у раненого, искусственное дыхание сделать. Тут-то на него бросаются остальные. Пока внимание жертвы отвлечено Легионом, Махцапдра выбирается изо рта Михи, кусает жертву. Жертва в панике, её фиксируют на земле. Все слизывают кровь.

Идеально!

Мальчик в школу бежал. Камыш, отдалённый шум машин, блики солнца, трели птиц пролетели мимо внимания, так как мальчик мечтал.