Очевидно, глубокая и тонкая проработка Бруком персонажей «Махабхараты» тронула Самхиту. Эту версию она предпочитала телевизионной, которая, по ее словам «грубая, в ней не хватает хара́ктерности, она шумная и киношная»[3].

Эпическое и мифологическое в своей притягательности свойство текстов Самхиты – одновременно и детское, и глубинное. Например, излагая историю Экалавьи, она пишет о свершенной над ним несправедливости с прямотой, какую осмеливаются выказывать только дети.

Самхита не просто излагает повесть. Она выражает чувства к своим персонажам, судит их поступки, но остается при этом верна эпосу в том виде, в каком он известен многим из нас. Это становится очевидным в том, как она обходится, например, с Юдхиштхирой. Она признает, что он праведен и мудр, но рассказывая историю о великом поединке на костях, отмечает, что Юдхиштхира согласился сыграть повторно: «Любой решил бы, что уж теперь-то Юдхиштхира выучил урок и играть не станет. Но нет, как бы не так. Юдхиштхире не нравилась мысль, что освободила их всех Драупади. Он захотел доказать братьям, что способен выиграть».

Ясно, что, как и многие рассказчики, перекладывавшие «Махабхарату», Самхита добавляет к древнему сказанию свою манеру. И все-таки ее выбор событий и изложение сюжета не условны. Они либо помогают подсветить характеры, либо поясняют мотивации. Например, она включила в свое изложение необычную историю о ненависти Шакуни к его племянникам, и это помогает нам понять, почему этот человек всю жизнь таил в себе злобу к Куру. Эпосы, подобные «Махабхарате», продолжают интересовать равно и детей, и взрослых именно потому, что их рассказчики излагают что-то свое, а не просто повторяют предание.

Почему Самхита выбрала «Махабхарату»? Почему не «Рамаяну»? Мы спросили ее об этом, и она воскликнула, что «Махабхарата» ей нравится, «потому что она такая злая». Это заявление нас заинтриговало, поскольку из него вытекали вопросы куда более масштабные и глубокие – о том, что детям нравится и чего они ищут в книгах, которые читают. А еще нам пришлось задаться вопросом, нравится ли детям мир, явленный в черно-белых понятиях, или же они предпочли бы, чтобы им его показывали в оттенках серого. Работа с Самхитой позволила нам понять, что дети, вырастая, занимают бескомпромиссные и жесткие позиции по разным вопросам преимущественно потому, что этому их учит общество. Детям, предоставленным себе, вполне уютно с неопределенностью, а бывает, что она им даже в радость.

То, что ей нравится, Самхита предъявляет решительно. Она убеждена, что в любой истории должны быть и добро, и зло. Ее явно завораживают персонажи, подобные Дурьйодхане, и она, как читателю предстоит обнаружить, очень явно уловила неоднозначные черты, каких полно и у таких персонажей, как Дрона.

«Махабхарата» Самхиты – повесть о мужчинах и женщинах, которым выпадает, а иногда они вынуждены, совершать трудный выбор в жизни и за себя, и за других. Хотя кое-какие персонажи наделены сверхчеловеческими способностями и там упоминаются боги и богини, повествование не религиозно ни в целях своих, ни в значимости. В этом смысле «Махабхарата» Самхиты очень похожа на греческие мифы, где боги и богини ведут себя, как люди.

Ее зачарованность мифом отчетливее всего видна в иллюстрациях. Ее персонажи то прекрасны, то гротескны, а некоторые обитают в мире, где люди и чудовища запросто способны меняться местами и обликами. Видом своим походя на кукол-марионеток с их чрезмерными чертами, они напоминают нам роскошно костюмированных персонажей «тхерукутху»[4]