ЛЮДИ Александр Петерман

Я – Автор. И у меня кризис. Нет, не тот кризис среднего возраста, когда покупают спорткар и заводят роман с секретаршей. У меня кризис… душевный. Я даже не знаю с чего начать и стоит ли мне об этом говорить? Столько времени, ЗЛОТОГО времени, у меня просто забрали, захватили, испоганили. Я мог сделать столько всего, столько чего-то даже наверно значимого для самого себя, в конечном счете изменить хотя бы то что происходит. Но у меня не получилось. И теперь, когда я стою на пороге бездны, на дне, я хочу выговориться. Последнее что мне остается так это выговор перед неминуемым падением в эту погибель. Там меня ждет лишь страдание, которое будет делиться на ужасное и невыносимое. Сейчас происходит обычное страдание, которое все чаще начинает подниматься вверх, сигнализируя о начале наверно последней катастрофы жизни, и в принципе жизни. Все. Я готов выговориться и упасть на встречу богу, пусть он меня терзает, однако то что я скажу будет хотя бы утешением, что мне удалось сказать все, что лежит на душе, перед адом. Я пережил многое, но последний опыт был максимально травмирующим, даже не знаю, если я не паду, я смогу его вылечить? Это история о трех друзьях – Вене, Билли и Риккардо. Парнях, которые только-только выпорхнули из гнезда Техникума Высоких Технологий и угодили прямиком…ну, скажем, в «Учреждение По Принудительному Оздоровлению Духа». Место, где дух оздоравливают путем коллективного закапывания окурков, медитаций в противогазе и прочих радостей, о которых лучше не вспоминать на ночь.

Ван – программист-пофигист, Билли – сварщик-лидер спортивной команды по волейболу, Риккардо – электрик-оптимист. Три совершенно разных человека, которых судьба забросила в одну воронку абсурда. И, чтобы выжить в этом безумном мире, им придется проявить всю свою смекалку, находчивость и… юмор. Потому что без него там точно можно сойти с ума. Так что устраивайтесь поудобнее, забудьте о своих проблемах и приготовьтесь к путешествию в “Обитель Абсурда”. Я, конечно, не гарантирую, что вам станет легче, но, возможно, вы поймете, что ваши проблемы – это еще цветочки. По сравнению с тем, что пришлось пережить этим трем богатырям…Военкомат… это место, где даже воздух пахнул казённым формализмом и неизбежностью. Перед его стенами, выкрашенными в какой-то унылый оттенок серого, словно перед вратами неизвестности, стояли мы – Ван, Билли и Риккардо. Ван, как всегда, прятался за своими вечными наушниками, делая вид, что слушает что-то важное – или просто наслаждаясь последними минутами логики. Но даже они не могли заглушить гул тревоги, который нарастал в его душе. Билли, пытаясь сохранить лицо, выпячивал свои мускулы, словно пытаясь отпугнуть само здание военкомата. Он, видимо, воображал себя героем фильма-катастрофы, готовым к решающему бою. Но даже его широкая улыбка слегка дрожала. Риккардо, наш жизнерадостный электрик, пытался излучать свет, но его оптимизм мерк, как лампочка накаливания при скачке напряжения. Он то и дело поправлял свою любимую кепку с надписью “Будущее за нами”, словно надеялся, что она убережет их от всего плохого.

“Ну что, братаны, – пробасил Билли, пытаясь выдать уверенность, – кто последним зайдёт, тот… получит бесплатную путевку на Колыму!”

Ван лишь закатил глаза. Риккардо, в попытке разрядить обстановку, предложил:

“А давайте сыграем в игру, кто больше провалит медкомиссию, тот победитель!”.

Ван и Билли переглянулись, словно его идея была хуже ядерного взрыва. В общем, настроение было хуже некуда. Мы стояли перед этим…заведением, словно три пингвина перед вулканом, и не имели ни малейшего представления, что нас ждёт. Но одно было ясно: лёгкой прогулки не предвиделось…

Внимание! Автор заявляет, что все события, описанные в данной истории, являются художественным вымыслом и не претендуют на документальную точность. Действие происходит в вымышленном государстве, расположенном на Дальнем Континенте. Любые совпадения с реальными событиями, историческими фактами, географическими названиями, именами и фамилиями являются случайными и непреднамеренными. Автор не ставит своей целью оскорбить чьи-либо чувства или опорочить честь и достоинство каких-либо лиц или организаций.

В “Армейском Санатории ‘Имени Ничего’” царил хаос, обычный для таких мест. Призывники, словно тараканы, шарахались по углам, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Все понимали: инициатива здесь наказуема. У одной из стен какой-то тощий парень с впалыми щеками захлёбывался в кашле, пытаясь доказать засыпающему врачу, что у него открытая форма туберкулёза. Врач, не отрывая взгляда от пасьянса на своём допотопном компьютере, вяло отмахнулся: «Следующий!». В другом углу два отслуживших своё ушлёпка, в форме, которую явно стирали последний раз при царе Горохе, окучивали какого-то сопляка на деньги. Тот трясся как осиновый лист, но возразить не смел. Инстинкт самосохранения, видимо, ещё не атрофировался. Очередь в кабинет “Психологической Помощи” напоминала очередь в морг. Лица у всех были серые и обречённые. Похоже, тамошний психолог специализировался на доведении людей до ручки. Ван, стараясь не отсвечивать, пытался проскользнуть мимо этой клоаки. Но его зацепил плечом какой-то шкаф, облачённый в грязную форму на три размера больше. Шкаф окинул его злобным взглядом, но, увидев наушники, вдруг подобрел:

“Чё слушаешь? Дай заценить!”

Билли, по привычке, попытался взять ситуацию под контроль, скомандовав призывникам построиться в шеренгу. В ответ на него лишь посмотрели как на идиота. Каждый здесь сам за себя. Риккардо, как обычно, пытался разрядить обстановку своими дебильными шутками. Но его оптимизм разбивался о стену всеобщего пофигизма. В этом месте никому не было дела до чужого настроения. Риккардо попытался разглядеть что-то за грязным стеклом двери в кабинет начальника. Но, вместо этого, лишь размазал грязь по стеклу, превратив без того убогое изображение в карикатуру. Внезапно из кабинета раздался вопль, от которого задрожали стёкла:

“Кто это сделал?! Да я вас всех…!”.

Все замерли, ожидая неминуемой расплаты. После оглушительного вопля из кабинета воцарилась мертвая тишина. Все взгляды были прикованы к двери, словно к жерлу вулкана, готового извергнуть лаву гнева и ярости. Из кабинета вылетел фуражкой вперед какой-то зачуханный прапорщик, с лицом, перекошенным от злости. Он окинул толпу призывников бешеным взглядом, выискивая виновника.

“Кто это тут у нас художником заделался?! – проорал он, брызжа слюной. – Я тебе сейчас так нарисую, что мать родная не узнает!”

Прапорщик принялся метаться по залу, как крыса в бочке, выискивая жертву. Его взгляд остановился на Риккардо, который, как назло, стоял ближе всех к двери и имел самый невинный вид.

“Ага! Попался, голубок! – заорал прапорщик, хватая Риккардо за шиворот. – Это ты тут у нас каляки-маляки разводишь?!”.

Риккардо попытался оправдаться, но прапорщик не слушал. Он тащил его к кабинету, приговаривая:

“Сейчас ты у меня это стекло языком отполируешь! ”

Ван и Билли переглянулись. Понимая, что сейчас начнется полный беспредел, они решили вмешаться.

«Товарищ прапорщик! – крикнул Билли, выступая вперед. – Разрешите доложить! Мы с ним были! Это всё случайность!».

“Случайность, говоришь?! – прорычал прапорщик, переводя взгляд на Билли. – Ну, тогда вы оба будете стекло лизать!”.

Тут вмешался Ван.

“Товарищ прапорщик! – сказал он, стараясь говорить, как можно вежливее. – Мы готовы возместить ущерб. Мы сейчас же отмоем это стекло!”.

Прапорщик на секунду задумался. Ему, конечно, хотелось поиздеваться над призывниками, но перспектива получить чистое стекло тоже была заманчивой.

“Ладно, – сказал он, немного смягчившись. – У вас есть пять минут. Если через пять минут я не увижу здесь блестящего стекла, то пеняйте на себя!”.

Прапорщик отпустил Риккардо и отошел в сторону, злобно поглядывая на них. Ван, Билли и Риккардо принялись отмывать стекло. К счастью, у Вана в рюкзаке нашлась влажная салфетка. Они принялись тереть стекло, как проклятые, стараясь успеть до истечения срока… Едва Ван, Билли и Риккардо успели кое-как оттереть стекло, как за их спинами возникла фигура, от которой по спине пробежал холодок. Это был куратор – тип в идеально выглаженной форме, с каменным лицом и взглядом, пронизывающим насквозь. Он стоял молча, словно смерть с косой, терпеливо ожидая, когда они соизволят обратить на него внимание. Прапорщик, заметив его, тут же вытянулся в струнку и отдал честь:

“Товарищ капитан! Разрешите доложить…”.

Куратор лишь кивнул в ответ, не удостоив прапорщика ни единым словом. Затем он перевел взгляд на Ван, Билли и Риккардо.

“Вы трое, – произнес он ледяным тоном, – за мной. У вас профотбор”.

Не дожидаясь ответа, куратор развернулся и направился в сторону какого-то кабинета. Ван, Билли и Риккардо, переглянувшись, обреченно последовали за ним. Они прошли по длинному коридору, мимо кабинетов с облезлыми дверями и табличками, на которых красовались загадочные надписи вроде “Отдел Кадров”, “Сектор Планирования” и “Комната Психологической Разгрузки” (которая, судя по всему, была заперта на семь замков). Наконец, куратор остановился перед дверью с надписью «Класс Профессионального Отбора». Он открыл дверь и жестом пригласил их войти. Внутри класса царила атмосфера уныния и безысходности. За партами, расставленными в строгом порядке, сидели такие же призывники, как и они – испуганные и растерянные. В центре класса стоял стол, за которым сидела женщина в строгом костюме и с лицом, выражающим полное равнодушие ко всему происходящему. На столе лежала стопка тестов и анкет.